Налим предпочитает холодную воду, а с наступлением сильных морозов становится особенно активным. В связи с этим жители нашего поселка с конца осени и до самой весны успешно ловят его на жерлицы.
В февральский вечер, установив три жерлицы с ершами в лунки (любимое угощение для налимов), я утром следующего дня обнаружил, что снасти вытащены на лед, а живцов съедены, оставив лишь несколько колючек.
Немедленно возник вопрос: «Кто мог совершить это?». Бывало, что рыбаков с лодок отнимали пьяницы из поселка. Но едва ли им понадобились мини-ерши. Насадил на крючки жерлиц новых живцов, опустил снасти в лунки и сверху накрыл лапником.
К несчастью, ещё однажды рыбаки столкнулись с этой проблемой: жерлицы снова были опустошены. Лапник от лунок был убран, а добычей стали только налим.
Меня сильно заинтересовало происходящее, и я подумал попробовать выяснить, кто меня крадёт. Нужно всё понаблюдать.
На сей раз бросил в лунки две жерлицы, но не с наживкой. Внимательно изучил окрестности и остановился на месте у высокого берега, в яме под упавшим деревом. Оттуда до лунок около двухсот метров.
С уверенностью можно сказать, что в бинокль видна вся активность вокруг. Вчера вечером разместил палаточку в котловане.
Перед рассветом я отправился к засаде. Метров за несколько от палатки снял лыжи, следы прикрыл еловой веткой и проник внутрь.
Вошел на рыболовный ящик. Несмотря на то, что основательно утеплился, из-за неподвижного сидения ноги сначала «затекли», затем их начал одолевать ползучий холод. Пришлось время от времени энергично шевелиться.
Время словно застыло, минуты текли с неимоверной медлительностью. Холод постепенно вклинивался под одежду, но это было неважно: жажда узнать личность похитителей подавляла все другие чувства.
Серое небо через окно палатки предвещало долгожданный рассвет и конец утомительного ожидания.
С биноклем в руках я осматриваю лунки. Никого нет. Только когда окончательно установилась светлость, на льду появились сойки. С громкими, резкими криками «чжээ-чжээ, чжээ-чжээ, чжээ-чжээ» быстро передвигались около лунок, но так ничем не угостились и улетели. То же самое ожидало и вскоре появившихся кукш.
Сороки тревожно затрещали, я насторожился, и тут с стороны поселка вышли две собаки. Будто сами осторожность: то и дело останавливались, оглядывались, прислушивались…
Когда оказались у лунок и солнце их осветило, я внимательно присмотрелся и по окрасу узнал их!
Животные принадлежат местной жительнице Светлане Селедкиной. Она с сожителем не работали официально, выживали случайными заработками: искали металлолом на свалках, в сезон собирали и продавали ягоды. При отсутствии дохода занимались кражей.
Барбосы, удостоверившись в тишине, начали извлекать рыболовную леску из воды. Одна собака взяла в зубы рогатку жерлицы и отходила от лунки. Другая следила, чтобы мокрая леска не застрявала на льду.
Вытащив леску первой жерлицы из воды без промедления, обнаружили пустой крючок.
Воры были настолько разочарованы, что мне показалось, будто они взглянули друг на друга. Барбосы явно не могли поверить, что снасть пуста, поэтому ближайшая к лунке собака заглянула в нее: может, добыча просто выпала. Увы…
Не медля, псы взялись за вторую жерлицу. Когда большая часть лески была на льду, дело неожиданно застопорилось: видимо, голый крючок зацепился за нижний край лунки. Несколько раз оба пса, зажав леску в зубах, энергично дергали ее. Однако она не поддавалась. Но псы не сдавались и продолжали тянуть леску. В конце концов крючок то ли оторвался, то ли разогнулся, но все-таки вытащили леску на лед. И вновь их ждало разочарование.
Глядя на их действия, я невольно думал о том, как должны голодать у плохих хозяев собаки, чтобы есть сырую рыбу, да еще и ворованную. Теперь, когда стало ясно, кто воры, я вылез из палатки и громко крикнул:
— Ну что, ворюги, поживились?
Псы от неожиданности присели, а затем, без оглядки, убежали прочь. Через мгновение исчезли в кустах. Не знаю, продолжали бы сельдиные псы ковырять мои снасти, но я больше там не ловил рыбу.
