После охоты на лося на западе Аляски двое охотников и их пилот терпят аварию в тундре во время взлета
Я был на сентябрьской охоте со своим приятелем Кэлом Стефанко и его отцом. Это была моя самая первая охота на лося на Аляске. Забыть которую уже невозможно.
Единственной помощью в пути, чтобы добраться до нужного места, был небольшой самолет, который доставил нас и наше снаряжение к озеру, где мы и разбили свой лагерь.
Тогда мне посчастливилось добыть крупного лося в первый же день охоты. Я подстрелил его в 2,5 милях (4 км) от места, где мы разбили лагерь.
Следующие несколько дней мы провели, затаившись в палатке, пока страшный тайфун обрушивался на побережье штата, принося наводнения, ливни и порывистые ветры на большую часть юго-западной Аляски. На самом деле шторм был для нас благословением, потому что мы так чертовски устали, что едва могли встать с постели в те несколько дней охоты в этой местности.
В свои 70 лет отец моего друга был буквально измотан. Даже Кэл, которому было всего 22 года, выглядел очень утомленным. К тому времени, когда буря прошла, мы уже слышали зов оленей во всех направлениях от того места, где разбили лагерь. Тогда мы с Кэлом заключили сделку: мы не будем добывать другого лося, если не сможем найти его ближе, чем в миле (1,6 км) от лагеря.
Мы сдержали свое слово. На следующий день огромный самец медленно подошел почти вплотную к нашему лагерю и пересек небольшую реку рядом. Кэл добыл его одним выстрелом всего в 350 ярдах (320 метров) от нашей палатки. Освежевав лося, мы вернулись в палатку и просто отрубились спать.
На следующее утро я отправил сообщение нашему пилоту и написал ему, что мы добыли двух лосей, и на данный момент еще продолжаем разделывать одного из них. Мы готовы лететь обратно через несколько часов. Но в области был сильный туман и дождь — плохая видимость для полета, поэтому пилот сказал, чтобы я снова связался с ним во второй половине дня.
К обеду мы закончили с разделкой второго лося, а потом еще немного подремали. В 16:00 я вышел из палатки и сообщил пилоту, что туман почти рассеялся, и что мы уже можем видеть вершины гор вокруг нас.
— Мы уже в пути, — ответил он. — Мы будем у вас в 17:30.
Из-за дополнительного веса нашего лося за нами прислали два борта. Мы загрузили оба самолета и равномерно распределили вес, но к этому времени погода снова начала портиться.
Я забрался в самолет рядом с пилотом, а Кэл устроился на заднем сиденье. За его спиной находилась грузовая сетка, в которой лежали гигантские лосиные рога и часть нашего снаряжения. Отец Кэла и остальное снаряжение, а также мясо – летели во втором самолете.
Наш пилот взлетел первым. Он направил самолет на север — единственное направление без больших крутых утесов, которые нас окружали. Но когда мы начали подниматься из долины, сильный встречный ветер ударил в правое крыло, развернув наш самолет. Порыв привел к тому, что кусок левого крыла каким-то образом оторвался и упал в воду озера под нами. Нас понесло на запад.
Пилот изо всех сил пытался вытащить нас от падения в воду, но у него не выходило. Самолет начал замедляться и крениться, и мы устремились к земле, ныряя носом. В один момент тундра буквально устремилась нам навстречу. Удар был настолько сильным, что самолет перевернулся.
Первое, что я сказал, было: «Кэл, ты в порядке?» Но тут наш пилот начал кричать.: «Мы должны выбираться отсюда!»
Я отстегнул ремень безопасности, но забыл, что мы перевернулись. И упал прямо на крышу самолета, абсолютно дезориентированный.
Все лобовое стекло было разбито, поэтому я вылез и нажал кнопку SOS на своем передатчике. Обернувшись, я увидел, как из боковой двери, пошатываясь, выбирается Кэл, а последним, через лобовое стекло, выползает пилот. У него из головы текла кровь, и он продолжал кричать: «Нам нужно уходить от самолета!» Он думал, что самолет загорится.
Мы втроем бежали изо всех сил к озеру. Когда мы там оказались, я увидел, что к нам подлетел другой борт. Люди внутри были в шоке. Они видели всю эту ужасную катастрофу и не могли поверить, что мы остались живы. Отец Кэла сидел впереди с другим пилотом, и мы могли видеть его потрясенное выражение лица даже через лобовое стекло. Он был белым, как призрак, потому что был уверен, что только что потерял сына.
В конце концов мы решили, что через некоторое время к разбитому самолету можно приближаться — искр не было видно, запаха бензина не чувствовалось. И мы смогли забрать свое снаряжение с заднего сиденья. Затем мы погрузили все необходимое в другой самолет и полетели домой.
Тем временем моей жене звонили полицейские штата Аляска и сотрудники поисково-спасательной службы. «Ваш муж попал в авиакатастрофу», — говорили ей все. Сначала она крайне забеспокоилась, но, в конце концов, решила, что раз уж я смог нажать кнопку SOS, а я врач по образованию, то мы сможем пережить хотя бы одну ночь.
После того как мы благополучно приземлились дома, власти отвезли меня, Кэла и пилота в больницу на осмотр. У меня было несколько порезов на руке, которые нужно было подлечить, а пилоту наложили аж 17 швов на голову. Следователи уже были там, чтобы задать нам вопросы, и все, с кем мы разговаривали, говорили, что понятия не имеют, как мы выжили в подобной авиакатастрофе. При такой силе удара, объясняли они, мы должны были погибнуть при столкновении с землей.
Несмотря на то, что наш пилот выжил, это был его последний полет. Он заявил, что летал в этих местах уже 40 лет, но в тот день он сказал своему начальству, что с полетами покончено. Он ушел в отставку, чтобы не ждать следующего раза, который станет последним в его жизни.
