Над зеркальной поверхностью лесного озера поднималась лёгкая белая дымка. Лес вокруг постепенно оживал, наполняясь всё новыми звуками. В камышах закудахтали лысухи. Заботливая утка-мать нежно крякала, созывая завтракать своих утят, ещё не вставших на крыло. Пара цапель, взлетев, парили над озером, расправив огромные белые крылья. Проснувшиеся чайки устроили перепалку, нарушив своим криком идиллию.
Только березы да ольхи, распустив зеленые локоны, молчаливо любовались красотой своей отражения в темной воде, словно в огромном зеркале. Тихо стоим с отцом на берегу, боясь нарушить картину своим появлением. Наконец, очнувшись, начинаем готовить снасти.
Приготовление прикормки заняло время, пока она настаивалась, собрав и подготовили снасти для рыбалки. В сорока метрах от берега, подошедшие на лодках рыболовы расположились возле островков, собирая свои удочки. Красные головки поплавков отца и моего зажглись ярко на воде. Глубина в месте ловли не превышала полуметра. Выставив нужный спуск и насадив на крючки несколько червей, забрасывали снасти обратно в воду.
Летят шары прикормки, рассчитанные так, чтобы, упав рядом с поплавками, рассыпаться на мелкие части. Замираем в предвкушении, сосредоточив внимание на неподвижных в воде поплавках. Серое небо не сулит солнечного утра. Как будто подтверждая это, начал моросить мелкий дождик. Одеваемся в дождевики и продолжаем наблюдать за поплавками…
Время шло своим чередом: один час сменил другой, второй — третий. Дождик моросил, то переходя в настоящий дождь, то снова стихая, сыпал мелкую водяную пыль. Рыба, погрузившись в меланхолию, не желала клевать на наши приманки. Так же обстояло дело и у наших соседей. В конце концов, коллеги напротив, не увидев ни одной поклёвки, в одиннадцать часов собрали удочки и пошли к берегу.
— Чем займемся? — спросил меня отец, глядя на уходящих рыбаков.
Остановимся еще на час. В такой день карась мог бы начать клевать даже днем.
Он соглашается со мной. Давайте посидим.
Пять минут ещё не прошло, как поплавок на седьмиметровую мою удочку медленно дёрнулся влево и скрылся под водой.
Подсекаю удочкой. Тонкое удилище, изогнувшись, гасит рывки карася. Стараюсь не дать ему уйти в заросли кубышки, но сильный карась упорно тянет в дебри. В конце концов рыба сдаётся и на поверхности появляется красивый, покрытый золотой чешуёй, карась.
От счастья хрюкнул и продолжаю вести на леске разбушевавшегося карася. Наконец рыба сдаётся и я без труда отправляю её отцу в подсачек.
Какой красавец-карась! Минимально пол килограмма, наверно.
— Красавец! – соглашается отец.
Папа, смотри! – кричу я, видя, как погрузился под воду его поплавок.
Отец круто повернулся и поднял удочку. Пятиметровое удилище изогнулось, кончик его колебался в такт сопротивляющейся рыбе. Натянутая леска ходила из стороны в сторону, разрезая дождями покрытую воду. Головка поплавка на секунду показалась на поверхности, «взяв» воздух, и снова ушла под воду.
— Поддерживай его! – кричу отцу, бросая карася в садок.
Вбегаю на помощь, крепко держась за ручку садка. Отец с трудом ловит в садке карася, который упорно сопротивляется.
— Какая красота «лапоть»! – бормочет отцом, голос его полон волнения.
Хорошо, что товарищей Николая и Лёшку спасли из зарослей, иначе им там было бы очень тяжело.
Соглашаясь с ним, я достаю из сетки брыкающегося золотого увальня.
— Вот тебе, сосед, – говорю, пуская во двор второго карася.
Успех! Караси проснулись и жадно стали ключом. Забыв о дожде, мы без заметного для себя усилия выловили более десяти прекрасных карасей. Время, которое тянулось с утра, сейчас ушло стремительно. Появившийся ветер рассеял облака, моросившаяся до полудня непогода прекратилась. Так же и двухчасовой клев.
— Какой сейчас час? — спрашиваю отца.
— Без пяти час.
— Что ж, пора собираться!
— Пора!
Собрав снасти, в конце достаю из воды садок с рыбой.
Приятная живая тяжесть оттягивает руки! Хорошая награда за терпение! Не удержавшись, делаем несколько снимков и по тропинке возвращаемся к машине…
Берёзовыми поленьями разгорелся костёр. В прокопченном казане родниковая вода быстро закипела, брызгая и шипя на раскалённых углях. Почищенная и порезанная отцом картошка одним махом отправилась в кипящий казан. За ней следом нырнула нарезанная мной морковка и две головки репчатого лука. Почищенные и выпотрошенные караси аппетитно лежали рядом, ожидая своей очереди. Пробую на готовность картошку – то, что надо! Даю отцу отмашку и наши карасики один за другим, булькнув, ныряют в казан.
Наконец глаза варившейся рыбы побелели! Листочек лаврушки, смесь перцев, соль и нарезанный зелёный лук с петрушкой и укропом ложатся зеленым одеялом на наваристый бульон. Стопка водки пошла вслед за зеленью. Не нужно объяснять, какой пошёл аромат! Наполовину сгоревшее полено шипя, отдаёт свой копчёный привкус. Пора. Сглатывая слюну, разливаю ароматную уху по тарелкам. Даём секунду остыть и, разлив по полтинничку, поздравляем друг друга с удачной зарёй. Свежей ухой невозможно наесться. Незаметно всё же приходит удовлетворённая сытость, а с ней приятная усталость. Глаза начинают сужаться, как у разомлевшего на солнышке кота. Голова сама тянется к подушке. Ну, что ж, пару часов, перед вечёркой сам Бог велел…
Раскаты грома и шквальный ветер разбудили нас. Листва деревьев шумела и качалась из стороны в сторону, жалобно скрипя. Надвигающиеся свинцовые тучи закрыли горизонт. Дождь не пугал, но сверкающие молнии, рассекающие чёрное небо, настораживали. Не хотелось получить электрический разряд в удочку!
Проливной дождь хлынул потоками, подобными отвесной стене. В машине закрыли двери, как будто услышав команду «залетаем». Вокруг всё потемнело, словно не пять, а девять вечера. Через тридцать минут дождь прекратился.
Чёрная грозовая масса, сверкающая молниями, отошла дальше, освободив место глубокому голубому небу. Выдохнув с облегчением, выходим из машины и, взяв снасти, идём к водоёму. Тихо подходим к нашему месту, расставляем стулья и собираем удочки.
Вечером отец выбрал спиннинг для рыбалки, так как пятиметрового удилища оказалось мало для дальнего заброса. Он насадил на крючок червей и кукурузку, затем широкий замах погнал граммовый поплавок с наживкой в воду, метрах на пятнадцать от берега.
— Хороший заброс! – хвалю отца.
В ту же секунду его поплавок погрузился под воду! Следует подсечка, и отец, опомнившись, начинает лихорадочно крутить ручку катушки, выбирая слабину. За это время карась утаскивает поплавок влево на несколько метров. Наконец, бланк спиннинга сгибается от рывков севшего на крючок карася. Трехметровым спиннингом выводить пойманную рыбу у заросшего берега оказалось ещё сложнее! Но отработанная тактика не подвела! Первый в этот вечер золотистый «пузан» затрепыхался в подсачике. Жму папкину руку и отправляю карася в садок. Ополаскиваю руки, чтобы настроить свою удочку, но снова приходится хватать подсачек и помогать отцу.
— Ты мне дашь сегодня удочку закинуть?!
— В чем я виноват? — вопрошает он, вертя катушку удочки и стараясь притащить карася в закидную сеть садка.
Хорошо, я не возражаю быть запасным игроком! Главное, чтобы было место для меня на поле!
Наконец руки доходят до собственного удилища! Насаживаю червей на крючок и закидываю оснастку в воду. Поплавок, булькнув, встал на несколько метров ближе отцовского. Сажусь на стул рядом с ним и замираю в ожидании поклёвки. Августовское солнце, повиснув над деревьями, ласково пригревает своими лучами. Вода парит после прошедшего недавно ливня. В стороне ушедшей тучи, изогнувшись от берега до берега, засиял разноцветный радужный мост. Нарушив тишину, заквакали лягушки. За спиной послышался знакомый утиный писк. Оглянувшись, увидел выводок утят, неподнявшихся на крыло. Обгоняя друг друга, плыли в нашу сторону.
— Не слыхат прикормku! — с удивлением глядя на стайку уток, говорю отцу.
Возможно, рыбаки оставляют на берегу приманку, поэтому животные к ней привыкли.
— Очень может быть.
Кружась у берега, первый утёнок, самый смелый или голодный, вышел к нам на берег. За ним второй, третий, пока все восемь не оказались на маленьком пяточке в метре от нас. Пошарив вокруг, бесстыжие птенцы направились прямиком к тряпочному ведру с прикормкой, стоящем у моей ноги, и, не спросив разрешения, принялись угощаться.
«Приятного аппетита!» — всё, что смогла сказать, поражённая простотой.
— Кажется, кормушки у нас сегодня нет! Сделай хотя бы снимок этой ситуации! — говорю отцу, который застыл от удивления.
Вспышка фотоаппарата не привлечет внимания уток. Наевшись, птенцы ныряют в воду и кружатся около удочек, цепляясь за леску.
— Хватит! – восклицает первый отец, хлопнув в ладоши.
Уткам удалось наконец уплыть, не поймав удочки. Вновь всё внимание обращено на плавающие в воде поплавки…
Ветром шептали верхушки деревьев под теплом заходящего солнца. Вода лежала спокойной, как зеркало, отражая красоту. Поплавки манили взгляды, уводя вглубь мгновения.
Мой поплавок ожил, приветливо кивнул и, слегка приподнявшись, пошёл в сторону. Плавно поднимаю удилище, и подсеченная рыба рванула вправо, почувствовав воткнувшийся крючок. Пытаюсь его удержать, но сильный карась, словно упрямый бык, идёт вперёд, перепутывая наши снасти. Приходится повозиться, распутывая этот клубок из поплавков и лесок, но всё обошлось, и снова снасти в воде, а карась в садке. Поклёвки следуют одна за другой, заставляя забыть про время! Но сгущающиеся сумерки заставляют закончить, казалось только начавшуюся рыбалку, пролетевшую, словно один миг!
Двадцать бронзово блестящих, тучных красавцев с золотистой чешуёй на дне садков подтверждали, что всё было реальностью.
