В памятный год судьба познакомила меня с выдающимся российским Мастером, талантливейшим художником-анималистом Вадимом Алексеевичем Горбатовым.
Предыдущей осенью наша охотничья группа из Писателя, Поэта и Мастера отправилась в тверские леса и поля на очередную медвежью охоту на овсах. Удача не улыбнулась зверовщикам: обилие дикоросов в лесах не заставило зверье предпочесть овсяную диету, косолапый почти не посещал поля. Поникшие злаки ушли под снег.
Весной того года, в начале апреля крепкие морозы (до десяти градусов ниже нуля) сменились неожиданно теплой волной. Природа постепенно выходила из зимнего состояния покоя. Снег быстро таял. В небе появились гусиные косяки, на солнечных местах расцвели первоцветы, в полях и перелесках забурлили тетеревиные тока. Вальшнеп начал петь. На открывшейся воде появились стаи нырковой и речной утки, а на мелководье бродили серые цапли.
Встретившаяся весной внесла коррективы в охотничьи планы экспедиционеров. Разлившаяся река Поведи, вышедшая из берегов во время половодья, разрушила надежды добраться до дальнего глухариного тока. Ещё зимой лесовозы сломали единственный деревянный мост, что сводило к нулю шансы пробраться в отдаленные урочища за рекой. Прогулка по десяти километрам раскисшей лесовозной дороги с полной выкладкой не казалась особо привлекательной.
Решили выделить несколько свободных дней тетеревиным токам. Охотничьи тропы привели искателей приключений к озеру Мец, протянувшемуся пятикилометровой змейкой среди лесов Тверской области. Восточный берег озера граничил с обширным болотным массивом с островами смешанного леса. Пришлось столкнуться с обычной проблемой охоты на токах в таких угодьях. Егеря подготовили пару шалашей (по местному «будки») еще в марте. К приезду нашего отряда большая часть болота оттаяла, местами вода доходила до колен.
Проводник Сергеич, руководствуясь своими соображениями, привел нас к точке сбора в три часа ночи. Физическая подготовка обитателей каменных джунглей оставляла желать лучшего. Быстроногий егерь это сразу понял и снизил темп, за что мы ему были весьма благодарны. Груженые рюкзаками со всякой аппаратурой для съемок, предусмотрительно взятой теплой одеждой, термосами с горячим чаем, охотничьей амуницией, отчаянные охотники, пыхтя и обливаясь потом, медленно ползли по пропитанному талой водой моховому «батуту» в полной темноте.
Настроение улучшилось, когда мягкий мох уступил твердой земле, покрытой густым багульником, а луч фонарного света осветил силуэт шалаша в апрельской ночи. Небо немного посветлело, на горизонте проступила полоса зари. У озера раздался звук вернувшихся с ночевки косачей. Надо было успеть подготовиться к предстоящему тетеревиному ристалищу. Мы ускорили шаг и вошли в уютную «будку», показавшуюся после болотного марш-броска комфортнее любого отеля.
В шалашке, пахнущей хвоей, расположились трое. Мастер достал альбом для набросков, Поэт занял место у бойницы с ружьем ТОЗ МЦ 21-12, а я приготовил штатив с видеокамерой, выбрав подходящий ракурс. Для объектива пришлось сделать несколько дополнительных бойниц. Писатель с егерем пожелали удачи и исчезли в предрассветных сумерках, направляясь ко второму шалашу метров в 200-300 от нашего. По пути спугнули белого куропача. По словам Сергеича, токовище располагалось между двумя «будками», птицы токовали на мху, концентрируясь то у одной, то у второй. Пока стояла тишина. Лишь где-то прохохотал отлетевший куропач, да высоко прошел невидимый косяк перекликавшихся белолобиков.
Недолго пришлось ждать. Всё случилось как всегда: внезапно и быстро. Тихое болото, которое выглядело зловеще в уходящей ночи, одним мгновением наполнилось шумом крыльев птиц, сбежавшихся словно по команде. Едва различимые в предрассветных сумерках тетерева опускались вокруг «будки». Из-за темноты пока трудно было определить расстояние, кое-где обозначились белые подхвостья прилетевших петухов. Вдруг раздалось чуфыканье токовика, перешедшее в бормотание.
Через несколько минут пение солиста подхватили остальные участники ристалища, и болото наполнилось хором косачей, собравшихся на турнир. Рассвет быстро рассеивал предрассветную мглой, таявшую на глазах. Утро обещало быть солнечным, и ток во всей своей красе предстал перед зрителями.
Перед хижинами собрались лирохвостые красавцы в парадных фраках, с ярко-красными бровями. В поле зрения находилось двенадцать петухов, еще несколько опустились позади хижины. По тетеревиному хору можно было предположить, что друзья тоже не остались незамеченными участниками турнира.
Косачи делились на пары и упражнялись в фехтовальных спаррингах, атакуя и парируя удары соперников. Некоторые петухи устраивали короткие, но настоящие схватки, сталкиваясь грудьми, оставляя после драки выбитые перья. Поединок напоминал боксерский: возбужденные косачи после короткой дуэли расходились по территории, бормоча и чуфыкая, а затем вновь вступали в бой, изгоняя слабых соперников. Некоторые птицы не участвовали в драках, отдавая предпочтение одиночным выступлениям без агрессии.
Появление трёх рябеньких курочек повысило азарт кавалерам. Несколько тетеревок прилетели на ток и расположились по верхушкам низкорослых сосен, наблюдая за играющими косачами, подбадривая их призывным и, казалось, одобрительным квохтанием. Расхаживающие по токовищу курочки взбадривали наиболее азартных кавалеров, те устремлялись в погоню за чаровницами, и парочки уединялись на некоторое время. Некоторые рябенькие дамочки, прогуливаясь между токующими косачами, делали вид, что происходящее их совершенно не интересует.
Я снимал видео тока и время от времени отрываясь от объектива, наблюдал работу Мастера, делавшего наброски в альбоме. Интересно быть свидетелем первого этапа рождения очередного шедевра анималистики, за что я не раз благодарил судьбу, подарившую мне общение с талантливейшим человеком. Косачи и тетерки оживали в его карандашных эскизах; играющее голосами возбужденных птиц токовище на моих глазах переходило в альбом Мастера для последующего воплощения в красках на полотне — всё во славу сохранения и процветания тетеревиного племени. Мастер делал наброски, не упуская ни малейшей, даже самой, на первый взгляд, незначительной детали в поведении токующих тетеревов, внимательно наблюдая за птицами через амбразуру в сосновом лапнике. Цепкий глаз профессионала отмечал все нюансы токового поведения птиц.
Поэт медленно подошёл к амбразуре, раздумывая о том, чтобы произвести выстрел, который мог бы закончить сегодняшний праздник.
Внезапный выход лося в ста метрах от «будки» не нарушил тетеревиного ристалища. Несколько косачей слетели, усевшись на ближайшие сосенки, другие продолжили токовать. К счастью, сохатый, постояв несколько минут, медленно направился через болото по своим делам к лесному острову.
С локации наших спутников непрерывно доносился звук пения тетеревов. Ток происходил с большой активностью по всему заболоченному участку. Егеря ответственно подошли к своим обязанностям и профессионально определили центр массового тока.
С рассветом пришло ощущение прохладного болотного воздуха, заставившее охотников на мгновение отдохнуть и достать термосы с крепким горячим чаем. Болото таяло прямо перед глазами, и через пару часов ожидания в шалаше некоторые вещи пришлось перенести повыше из-за густой жижи под сапогами, перемешанной с мхом.
Косачи сделали десятиминутную паузу, застыв черными столбиками среди болотного кочкарника и зарослей багульника. Некоторые перешли к кормежке между кочками, усыпанными крупной клюквой. На выстрел «Зимсона» Писателя косачи не обратили внимания. Через короткий промежуток времени ток вновь ожил и забурлил. Мастер закончил работу; Поэт шепотом взмолился дать разрешение на «момент истины», пока в пределах верного выстрела от «будки» выясняли отношения пара косачей.
Пока стрелок вставлял в ствол свою винтовку, выбранные им птицы ушли в зону, недоступную для выстрела. Их место занял молодой петух, сидевший ранее на окраине скопления. После выстрела поражённая птица забила крыльями и затихла; остальные поднялись и, отлетев к острову, покрыли кроны деревьев чёрными пятнами.
Выйдя из хижины, охотники любовались болотом, простиравшимся на километры. Вдали виднелся темный лес. Пахло талым мхом и багульником. Писатель держал в руках крупного косача с черной оправой, ярко-красными бровями. Трофей Поэта был помельче, но столь же красив в своем брачном наряде. Охотники переполняли впечатления от увиденного.
Запасы собранные, отряд направился обратно — на «большую землю». Не устояв перед искушением при виде клюквы на болоте, останавливались и лакомились спелыми ягодами. Вблизи кружили с криком несколько больших веретенников; из лесного островка доносилось квохтанье тетеревок; на синем небосводе контрастной белой полосой шла стая лебедей; токовал лесной «барашек» — бекас; с бочажков по пути срывались спугнутые парочки крякв; высоко с характерным свистом летела большая стая свиязей.
Экспедиционеры, подойдя к озеру, услышали хлопки крыльев над головой и увидели в ста метрах над приозерной болотиной пару болотных сов, занимающихся брачными играми с воздушной акробатикой. На болоте кипела дикая жизнь.
С тех весенних событий прошло немало лет. Охотничья группа поредела: Писатель нашел пристанище в последней земной жизни; Поэт оставил охоту из-за накопившихся болезней; с Мастером, отметил юбилей 85 лет в январе этого года, давно не было встречи. Но в памяти остались зарисовки той далекой весны: поход по болотным дебрям, играющие на рассвете тетеревы, запах багульника и алые клюквы на оттаявших кочках.
