Казалось бы, само словосочетание нелепое: ну что там можно любить на этом болоте? Ряску, засасывающую сапоги до колена в тину? Осоку, которая так и норовит разрезать руки? Или запах, для обыватель, не самый приятный? А тучи комаров?
Охотники думают иначе. У каждого из нас есть свои заветные болота, где не раз встречали утренние и вечерние зори, с которыми связаны навсегда самые яркие воспоминания. Конечно, есть они и у меня.
БОЛОТО АВГУСТОВСКОГО ГУСЯ
Идти сюда довольно далеко от луговой дороги. Сплошной шиповник, плети ежевики, кочкарник и осока до плеч. Зато перед самим болотом низинка, и подкрасться можно совершенно неожиданно для уток. Сзади почти настоящий лес, и взлетают утки либо влево, либо вправо. А имеются они здесь на дневке практически всегда. Лучше заходить с другом одновременно с разных сторон, тогда можно отстреляться наверняка. Название болота, разумеется, условное, но в нашей компании все сразу понимают, о каком месте идет речь.
Лет 35 назад то ли в день открытия, то ли на следующий день я подкрался сюда со своим дратхааром Атосом. Показав собаке кулак, осторожно выглянул из зарослей. Каково же было мое изумление, когда в двадцати метрах я увидел подплывающего к кустам гуся. Выстрел «семеркой» по голове — и удивленный не меньше моего пес уже тащит приличного белолобого. На вес легковат, что совсем не удивительно. Вспоминаю, что весной мы охотились неподалеку, а подранок уплыл в этом направлении. Весной здесь воды было очень много, и добрать его не было ни малейшей возможности.
ВАСЬКИНО БОЛОТО
Небольшое озерко в ста метрах от дороги. Это тоже дневка. Особенно часто здесь приходилось поднимать приличные стаи самых разных уток поздней осенью, в разгар перелета. Расположено оно в котловане и имеет окантовку из шиповника. Камыша и какой-либо другой растительности на нем нет, но утки его любят.
А название свое болото получило в нашем кругу по той самой причине, что мой отец взял нас с моим московским дружком Васькой, когда было нам лет по двенадцать. Васька жил в столице, а на лето приезжал к бабушке, которая жила на нашей улице. Васька знал гораздо больше меня в разных сферах, кроме охоты и рыбалки. И мой отец, решив восполнить этот пробел, взял его с нами. Мало того, при подходе к болоту он вручил ему свой «Зауэр» и, объяснив, что с ним делать, послал первым. Я, конечно же, шел рядом. Уток не оказалось. Но пока мы стояли на берегу и смотрели на водоем, на горизонте возникла одинокая кряква, летевшая прямо на нас. Васька растерялся, а я, будучи «опытным» охотником, выхватил у него ружье и уверенно отстрелялся. Утка шарахнулась в сторону и, часто молотя крыльями, приступила к набору высоты.
— Ты зачем у него ружье отнял? — высказал мне отец.
— А чего он глазами хлопает, когда стрелять надо?
— Ну, стрельнул ты. Что изменилось?
У Васьки это была единственная возможность выстрелить на охоте. Была ли еще такая в дальнейшей его жизни, не знаю. Вряд ли. Зато с той поры это озеро стало носить его имя.
БОЛОТО ОТКРЫТИЯ
Так уж случилось, что место для выезда на открытие сезона по перу всегда выбирал я. Может, по той причине, что среди членов нашей многочисленной тогда команды я был самым свободным. Оформив летную пенсию, я работал сменами. И уж к такому празднику всегда находил возможность быть свободным. И мне эта миссия очень нравилась.
За несколько дней до события я объезжал все луга, находил болото, где утки было достаточно. Непременным условием было наличие группы дубков и лип, под сенью которых разбивался лагерь. По возможности рядом с рекой. Конечно, зная луга с детских лет, я нашел такое место очень легко. Выезд назначили в пятницу. И опять я поехал первый — место занимать.
В те времена народу на открытие приезжало очень много, и расположиться в удобном и перспективном месте во второй половине дня было почти нереально. С противоположной стороны от нашей стоянки, прямо на дороге, ведущей к болоту, я ставил старенькую палатку, не заметить которую было невозможно. Любому охотнику понятно: раз в тридцати метрах от болота стоит палатка, значит, место занято. Но даже эти меры помогали не всегда.
А водоем действительно был замечательный! Протяженностью около четырехсот метров при ширине около пятидесяти, он имел глубину один-полтора метра. С одной стороны — дубки и осины, с другой — ивняк прямо до воды. Осока, рогоз, отдельные кувшинки и полное отсутствие «телореза», который все охотники именуют несколько иначе. Здесь и рыба была. Да в каком количестве! В отдельные годы это болото пересыхает. Но мы приехали, когда воды еще немного оставалось. Там оказалось столько карася, что мы легко наловили руками пару ведер.
Это идеально подходящее для утренних и вечерних зорь место. В иные годы мы охотились здесь до поздней осени. Пролетной птицы здесь собиралось очень много. Помнится, уже по берегам лежал приличный снег, но льда еще не было. Мы втроем встали на вечерке по одному берегу. Наступили сумерки, и началось! Утка летела со всех сторон, все в округе свистело, шипело, крякало и плюхало.
Выстрелил по налетевшей паре удачно — обе птицы упали на другой стороне. Собаки у меня не было, и я решил сразу пойти за добычей. Но в этот момент на воду села приличная стайка, и я не удержался от дуплета. Два селезня остались на воде, и я осторожно побрел по илистому дну, придерживая руками сапоги. Залить их сейчас было бы не очень приятно. Осторожно вернулся к своему берегу и отправился в обход по мелководью. Вот место, где упали первые утки, ровный снег и никаких признаков. Но этого просто не может быть! Я четко видел, что они сюда упали. По всем признакам биты чисто… Долго я ходил по берегу в полной прострации. Как же так? И вдруг неожиданно заметил маленькую лунку, из которой торчало что-то черное. Хвост! Прекрасный, вылинявший и весьма увесистый селезень полностью ушел под снег. Вскоре я нашел и вторую птицу. Память отчетливо сохранила четырех ярких крякашей, контрастно выделяющихся на чистом покрывале снега. Фотоаппарата у меня тогда не было.
Прошли годы. От нашей дружной компании осталось всего ничего. Двое ушли в страну Вечной охоты, кто-то бросил охотиться, у кого-то находятся вечные дела. А я и теперь приезжаю на это болото, с которым связано столько всего…
Сейчас на утку охотятся очень мало в нашем краю. Это не лось, не кабан. С одной стороны, печально, с другой, можно только радоваться отсутствию конкурентов. Буквально позавчера я приехал сюда на вечерку. Мне и одному вполне комфортно, и взлетевшая стайка, поднявшаяся вне выстрела, только поднимает настрой.
Надо сказать, что настрелялся я в этом сезоне досыта. Четыре выезда — на всех выполнил норму. Не от жадности, не от неуемного азарта, а от желания угостить диким мясом своих близких. Сегодня жена сказала: вези. Решаю, что при возможности возьму пару крякашей. Чирков и на прошлой охоте стрелять отказался — пусть зажиреют и станут привлекательнее матерки. Со мной молодой курцхаар Маркиз. Третий год собаке, а ничего у нас не получается. Обидно! Но надежды не теряю, пытаюсь пробудить дремлющую страсть в красивой и сильной собаке. Долго сижу на относительно сухом берегу под кустами. Тихо, тепло. И комары не очень досаждают. На горизонте появляется стая ворон.
Ворона вписана в путевку. Додумались! Решаю застрелить одну, если налетят. Налетели. Долго провожаю ближайшую стволом и опускаю ружье. Сейчас выстрелишь, уток напугаешь. Когда за лапки давали два патрона или принимали как отработку — дело другое.
Пара уток, пронесшись над головой, садится в дальний угол. Уже неплохо! Пятерка заходит с заката и идет прямо на меня. Выстрел, и крякаш плюхается прямо мне под ноги, обдав грязью. Собака подбегает и обнюхивает добычу.
— Вот, вот, что надо искать — говорю Маркизу и глажу его по мокрой морде.
Кобель радостно скачет рядом и пытается обниматься и целоваться. Налетает еще стайка, и я трижды позорно мажу. Вот дела! Ну, как говориться, и на Машку бывает промашка. Дозаряжаюсь и тут же стреляю по одиночке. Утка валится за кусты. Как через них продраться, большой вопрос! Пока я размышлял, из-за кустарника донесся шум и треск веток. Предполагаю, что собака гоняет подранка, но вижу ее со своей стороны. Тем временем кто-то отчаянно ломится прямо на меня. Что за черт? Из чащи буквально вырывается утка и, увидев нас с собакой, пытается взлететь. Но я начеку, и она успокаивается в двадцати метрах. Маркиз бросается к добыче и, по своему обычаю, скачет рядом.
— Молодец, молодец! Дай, Маркиз! — подбадриваю кобеля без особой надежды.
А пес, толкнув утку лапой, берет ее в пасть и направляется к берегу. Принес и спокойно положил мне под ноги! Глажу и хвалю собаку на все лады: может, не все потеряно?
