Самец марала, собрав гарем, прячется в густом лесу, на самой его вершине. На вабу отзываются молодые быки, которым не удалось собрать свой гарем. По первому зову выбегают они, ведомые тестостероном и инстинктом продолжения рода.
В этот раз планировали отправиться туда, где зимуют только самцы. Местные проводники весной, в мае, собирают рога, которые высоко ценятся в Китае (сборщики могут хорошо заработать). Работа эта непростая: сначала нужно долго ехать на конях, затем найденные рога погрузить и привезти обратно без повреждений, ведь целые рога стоят дороже.
Прибыв к егерской заимке Ермека, я заметил, что лошади уже пойманы и стоят возле охотничьего дома. Егерь услышал меня и вышел во двор. Мы оперативно обсудили план предстоящей охоты, после чего Ермек сообщил, что необходимо подковать лошадей зимними подковами с шипами, так как реки уже замерзли и на склонах очень скользко из-за малого количества снега. Из-за перевода часов темнеет рано, в два часа дня, и маралы выходят пастись. Маралы, в отличие от людей, живут по биологическому времени и выходят в лес, как только начинает светать и встает солнце.
На дворе сильный мороз, под тридцать градусов, и провести в седле шесть часов подряд – настоящая проверка. Решили не торопиться, выехать в четыре утра и осмотреть место, где весной находят много сброшенных рогов. Поговорив и попив чая, легли спать. Только голова коснулась подушки, как уже пора вставать. Самое трудное – заставить себя выбраться из теплой постели и отправиться на морозный воздух. Но что поделаешь! Собрал всю волю в кулак и встал. Взял все самое необходимое и, тепло одевшись, вышел на улицу. Было еще достаточно темно; горы освещала неполная луна, ее свет отражался на белых склонах; черными пятнами выделялся еловый лес, похожий на бездну; звезды ярко мерцали на морозном воздухе. Лицо покалывал легкий ветер, который тянулся сверху вниз по ущелью.
В седле коней, отправились в путь. Тропа сначала шла вверх крутыми виражами, затем вниз по ущелью, вдоль реки, и вновь поднималась по склону к плато, где находилась смотровая точка.
Стало светать, и уже можно было разглядеть лес, куда предстояло добраться.
По пути нам то и дело попадались косули без рогов — их сбросили в ноябре. Отбежав чуть в сторону, они останавливались и провожали нас внимательным взглядом, видимо, чувствуя, что не представляют для нас интереса. Ермек слез с коня и в поводу подвел его к кусту арчи, чтобы привязать, я последовал его примеру. На гребне небольших скал дул сильный предрассветный ветер, на горизонте стало появляться золотисто-багряное зарево: солнце вот-вот должно было показаться на глаза. Но на противоположном склоне оно окажется еще не скоро. Внимательно рассматривая поляны между массивами елей, мы заметили марала, затем второго, третьего… Все были рогачи, но еще было слишком темно, чтобы разглядеть их рога, да и расстояние до них составляло несколько километров.
Слева появился козел, остановился, как на картине, освещенный первыми лучами восходящего солнца. Будучи очень молодым, нам он был неинтересен. Вдруг Ермек без отвлечения взгляда из бинокля взмахом руки позвал меня и сказал:
— Вот, около леска, три быка. Один отличный.
Представив фотоаппарат, чтобы при увеличении лучше рассмотреть оленя, я был приятно удивлен: бык оказался действительно огромным, но, как только он повернулся, я заметил, что рог у него был только с одной стороны. Солнце уже полностью показалось; рогачи стали заходить в лес, как по команде, и через тридцать минут ни одного марала не было видно. Егерь предложил спустить лошадей в поводу на солнечной стороне дождаться выхода зверей, что мы и сделали. Неторопливо спустившись по склону, мы выбрали ровное место, где вскипятили воду для чая и перекусили, совместив завтрак с обедом.
Успели немного отдохнуть, коротая время. Я взял карабин и направился на позицию. Решил ждать группу, где ходил «единорог», потому что с ним были еще два неплохих рогача. Выбрав место за скалкой, напротив леса, куда зашли рогачи, я затаился и стал ждать выхода. Промерил дистанции. Самой дальней оказалась одинокая елка (я использовал ее как ориентир), до которой было пятьсот метров. Время ожидания тянулось медленно, но зверей так и не было видно. Вскоре тихо зашипела рация – Ермек передал, что видит зверей, которые вышли наверх и стали пастись. Жаль, но физически до них уже никак не успеть. Ничего не поделаешь! Это же охота. Вернулся к егерю. Посовещавшись, мы решили возвращаться, а утром отправиться в другое место, где, со слов проводника, он находил самые крупные рога.
Быстро стемнело, а мы проехали лишь половину пути. Вдруг мой конь резко опустился и упал на бок. В последний момент я соскочил с него, чтобы не упасть на карабин, выставил перед собой правую руку, но она, коснувшись льда, скользнула вперед, и я сильно ударился грудью о бинокль, который висел у меня на шее в сумке. На миг перехватило дыхание, и я не мог вдохнуть. Тут меня ослепил свет налобного фонаря Ермека, который поспешил мне на помощь. Вот такой коварной бывает зимняя тропа в горах.
Собирая все силы, сел в седло и продолжил путь. Ночью не смог заснуть из-за сильной боли в груди. К счастью, в аптечке оказались обезболивающие, которые облегчили страдания.
Вторым днём повторился первый: около пяти часов верхом в одну сторону; лошадь снова упала на льду, но я спрыгнул раньше. Прибыв на место, обнаружили густой туман и полную непроглядность. Спешившись, заняли позицию и в ожидании вечера пили чай. Туман к обеду рассеялся. Мы с проводником оставили коней и пошли напротив леса, откуда можно было произвести выстрел при виде достойного марала. Под нами паслись косули, десять голов. Через некоторое время я заметил марала среди елок, но это был молодой бычок лет трёх. Такие я уже видел, к сожалению, все были слишком юны. Ермек возмущенно бормотал себе под нос, не понимая, куда исчезли большие быки. Так мы просидели до вечера, а когда стало ясно, что ловить уже некого, решили возвращаться.
Дорога домой казалась безграничной. Усталость и мороз усиливались с каждым шагом. Из-за льда на подковах лошадям приходилось время от времени слезать и очищать копыта. Наконец, тропа с плато повернула в лес, оставалось совсем немного до кордона. Свежие следы рыси, переходы кабанов, указывающие на зимовку в этих местах, напоминали о дикой природе. Лай собак предвещал близкое теплое жилье, горячий чай с молоком и мягкую постель.
На третий день охоты мы решили попытать удачу там же, где были в первый раз. Как и тогда, обнаружили рогачей, посмотрели, куда они зашли, после чего сами спустились вниз ущелья. Заехав на конях в лес, приготовились ждать. Погода была пасмурной; пахло снегом; вся хвоя была покрыта инеем, который, словно пыльца, падал вниз. Сняв с лошадей седла, потники, чтобы не замерзнуть, постелили их на землю и приготовились ждать. В какой-то момент выглянуло солнце; я вышел из леса, чтобы погреться в его лучах, и вдруг краем глаза заметил марала, который стоял посередине поляны и спокойно пощипывал траву.
Вернувшись за проводником, мы с ним приблизились к рогачу. Последние метры преодолели на четвереньках. Расстояние составляло около пятисот метров, мы находились на открытом южном склоне и хорошо были видны. Я быстро расставил сошки, ввел нужные поправки на барабанах прицела и сказал напарнику следить и докладывать результаты стрельбы.
Не раздумывая, я метнул лопатку рогачу в перекрестие прицела и нажал на спусковой крючок. Выстрел прогремел по ущелью, и марал, словно пружина, выпрыгнул в ельник. Пока я спускался, Ермек вернулся за лошадьми и догнал меня на склоне. На месте быка остались капли крови и выбитая пулей шерсть. Пройдя немного в лес, мы сразу увидели поверженного самца, который в агонии влетел под ель.
На этой счастливой ноте закончилась, пожалуй, самая сложная и холодная для меня охота на марала. Гигант всё же избежал нас, но я искренне верю, что непременно встречусь с ним в следующем охотничьем сезоне.
