Наконец-то раскинувшаяся низина, питаемая бурным ручьем, завершилась, и мы выехали на сухую возвышенность. Отворили двери, вышли, дав воде стечь через отверстия, появившиеся в процессе эксплуатации машины. Иных водных преград по пути к реке не предвиделось, поэтому, немного посидев, продолжили движение. Через несколько сотен метров дорогу заблокировала упавшая сосна. Вместе сдвинули ее с места и наконец подъехали к реке.
Старый шалаш с прошлой весны пребывал в сносном состоянии, поэтому не стали тратить время на его обновление. Я быстро собрал свой переносной скрадок, пока Алексей готовил подсадных к охоте, а Николай заносил снаряжение в старый шалаш. Через пять минут всё было готово, мы высадили уток по затишкам и застыли у бойниц наших скрадков. Утки азартно кричали, захлебываясь осадками и отзываясь на голос специально взятого нами селезня. Ласково пригревало апрельское солнце, играло яркими бликами на быстро бегущей темной воде. Весенний лес был наполнен разноголосым щебетанием сотен пичуг, шорохами, звуками и волнующими ароматами пробуждающейся природы.
Как предупреждал Алексей, спустя несколько часов ожидания ни один зеленоголовый крякаш не ответил на зов подсадных, хотя те старались изо всех сил. По решению прекратили охоту в этом месте, нужно искать селезней в другом, где ещё не были. Объехав за день все отдаленные и укромные места, остались с дыркой от бублика в ягдташе, несмотря на то что утки отлично работали.
Солнце садилось; через час начиналась вальдшнепиная тяга, которую мы не хотели пропустить, поэтому отправились в деревню без задержек. Мысли о том, что нет селезней на угодьях, все время тревожили меня. Не мог поверить, что в этом речном раю, где всегда было много крякв и уток, вдруг перевелись зеленоглазые крыжнии. Это невозможно.
Мы можем искать не в том месте. Что если вся местная птица собирается не в глуши, а возле деревень, где мы никогда не охотились? Изложил эту мысль друзьям, и все единодушно решили проверить часть угодий, находящихся напротив одной из деревень. Быстро изучили территорию и нашли место для шалаша. Уходим до утра, ведь нас ждет первое свидание с лесным гулякой — вальдшнепом. А на охоту, как на свидание с любимой, уважающий себя охотник всегда приходит заранее…
Расселившись по полянкам, мы погрузились в тишину леса, наслаждаясь звуками вечера. Красное солнце постепенно прощалось, растворяясь в горизонте. Птичий трепет затих, свет мерк, а влажная прохлада словно туман стекала с лесных склонов. Вдруг послышались знакомые и долгожданные звуки тянущего слука. Пестрый кулик вылетел из старого леса и снизился к соседней поляне, где стоял Алексей. Одиночный выстрел означал добычу первого в этом сезоне вальдшнепа. Мысленно поздравив друга, я надеялся на удачу для себя и Николая. В этот вечер никто больше не добился трофея, все последующие кулики летели слишком далеко. Ну что ж, охота не магазин, повезет в следующий раз. Потом началась привычная программа: жаркая баня с вениками, самоваром и долгими разговорами о волнующих нас темах.
С рассветом мы оказались у края леса на мелководной заводи, соединяющейся с рекой. На противоположном берегу деревня. Без лишних звуков установили шалаш, собрали и зарядили ружья, все перенесли внутрь, только после этого одновременно высадили подсадных. Только утки коснулись воды — мы сразу помчались в шалаш. Не успели занять места перед бойницами, как на крики наших помощниц прилетел первый кавалер. Николаю дали команду на первый выстрел. Селезень, подзадоренный утками, быстро приближался к правой из них.
Иногда он останавливался, подозрительно глядя по сторонам, но сразу же снова бежал, нежно пожвыкивая. Утки, увидев потенциального жениха, словно из пулемета, стреляли осадками. Потеряв самообладание и осторожность, зеленоголовый, шоколадногрудый красавец перешел опасную черту, и в тот же момент свинцовый дождь взбудоражил воду вокруг него. Выбитые пух и перо плыли по воде, гонимые легким ветерком. Селезень, опустив голову, несколько раз дернул лапками и затих.
Поздравляем друга рукопожатием, в то время как подсадные без остановки наполняют залив голосами. Золотые лучи восходящего солнца пробиваются сквозь стену соснового леса, рисуя на воде четкую зубчатую границу. Прозрачный свежий воздух пахнет прелым листом, сосновой смолой, набухшими почками и талыми водами. Птичье пение заполняет пространство вокруг. Зеркальная гладь залива нарушается всплесками нерестящейся рыбы.
Из созерцательной нирваны меня вывела Каткна осадка, в то же мгновение ее подхватила Машка, и теперь утки работали в унисон. Мы закрутили головами, уставившись в амбразуры, и сразу же заметили селезня, делавшего широкий круг над нашим шалашом. Что-то смущало зеленоголового крыжня, но сладкоголосые сирены притягивали к себе его внимание. Наконец, на очередном круге он выпустил оранжевые лапки, сел на воду за единственным кустом и, прикрываясь им, как щитом, стал звать уток к себе. Как назло, ни один из нас не мог выстрелить, поэтому оставалось набраться терпения и ждать, когда селезень покинет свое укрытие и приблизится к уткам.
Через несколько минут кавалер потерял терпение и поплыл к Катьки. Стрелять Алексею было не с руки, поэтому я взял селезня на мушку. Не доплывшего до утки селезня дробь ударила, словно плеткой, перечеркнув его поперек. Крякаш, хлопнув крылом по воде, перевернулся на спину, подняв вверх оранжевые лапки. Теперь моя очередь принимать поздравления друзей.
В шесть тридцать пять еще много времени. Алексей вышел из шалаша, чтобы размять ноги и собрать битых селезней, ведь кавалеры нынче слишком осторожны, лишний фактор беспокойства никому не нужен. Солнце поднялось над лесом, утки, греясь в его лучах, азартно плескались, хлопая крыльями по воде, смазывали перышки и приветствовали кряканьем и осадкой любую пролетающую мимо птицу. Мы сами разомлели, расслабились, попивая обжигающий ароматный чай из термоса. Время незаметно текло, словно вода в речке. Через полтора часа утки подали сигнал «воздушной тревоги». В тот же миг над нашими головами послышалось нежное жвяканье очередного красавца. Селезень сделав четыре круга, приводнился напротив нас.
Маленькая суета в шалаше из-за ограниченности пространства насторожила кавалера с зелеными глазами, и он, сделав логичные выводы, сразу улетел подальше. С безопасного расстояния он стал звать уток к себе. И буквально через минуту пролетавший мимо по реке селезень, заметив невест и соперника, словно коршун, напал на уток и направился к Машке, что плескалась слева от шалаша. Уязвленная его выбором Катька, захлебываясь от страсти и недовольства, сыпала непрерывными обидками так, что казалось, она вот-вот потеряет голос.
Первым к уткам полетел первый селезень, чтобы опередить конкурента. Леша уже давно прицелился в одного из них, ожидая, когда тот окажется не на одной линии с уткой. Николай направил мушку на второго селезня. Алексей начал отсчет, чтобы охотники выстрелили одновременно. Но Николай на долю секунды промедлил, и его противник, потеряв несколько перьев, улетел. Лешкин же селезень был убит и остался лежать на воде.
Просидев еще пару часов, мы с Алексеем зачехлили ружья и отправились на разведку, а Николая оставили в шалаше с подсадными. Пройдя по щиколотку в воде вдоль кромки леса, продрались через затопленный молодой колок осинника, после чего вышли на относительно чистую, подтопленную луговину. Похоже, пару недель назад вся она была под водой и представляла собой отличное место для отдыха и кормежки пролетной утки. Сейчас же на протяжении километра виднелись три затопленные канавы, прекрасно подходящие для выставления шалаша и подсадных уток. Ближний бочажок примыкал к молодому сосновому колку из семи пушистых деревьев в два-три человеческих роста. Этот растянутый залив длиною метров тридцать соединялся с руслом реки и был очень перспективным.
Второй залив располагался за островком леса, примерно в 350–400 метрах по повороту реки. Он был разделен на две части затопленными кустами. Первая заводь была мелководной и чистой, размером с футбольное поле, с ручьем, текущим в основное русло реки. В кустах находилась такая же заводь, отделенная от первой полоской суши шириной несколько метров. На этой полоске у молодой сосны удобнее всего поставить шалаш.
В поисках места для завтрашней зари мимо нас пролетали селезни, а из разведанных заводей мы спугнули несколько пар крякашей. Это внушало надежду на удачную утреннюю охоту. В приподнятом настроении вернулись к Николаю и только подумали, что больше выстрелов ждать не стоит, как со стороны шалаша прогремели несколько выстрелов. Один выстрел значит добыча взята, а дуплет и более — вопрос открыт. В этот раз Николай из-за горячности упустил свой трофей. Ну что ж, еще одним профессором станет больше. Мы собрали уток, шалаш и вернулись к машине. Охота удалась, первые трофеи добыты. А что ещё для счастья нужно?
В деревне после шумного города свежий воздух и легкость дыхания. Скворцы поют разные мелодии; утки, выпущенные в стаю, горланят далеко вокруг; трясогузки, летая по огороду, собирают отогревшихся на солнце насекомых. Дым от разгорающегося костра щекочет нос. Я, разомлев на солнышке, прищурился, как деревенский кот на крыльце. Прекрасно! Но голод не дремлет. Надо встать, накрыть стол, сварить шулюм и пожарить шашлык. День в приятных делах пролетел незаметно. Только было полдень, а уже пора собираться на рыбалку.
В этот тихий теплый вечер вальдшнеп неплохо тянул. Мы с Николаем видели одиннадцать куликов, еще трех я слышал, на выстрел налетело два, одного из которых удалось добыть. Весенняя ночь коротка. Только легли спать после долгих разговоров, как пора вставать на охоту. Быстрые сборы, чай с бутербродами — и в путь. С первыми признаками рассвета поставили шалаш у заводи, где охотились вчера. Вода за сутки заметно сошла, так что высаженные нами утки плескались словно в огромной луже. Заняли места в шалаше и приготовились ждать свою удачу. Утки, перекликались между собой, не хуже деревенских петухов будили округу, оповещая о начале нового дня. В утренней тишине слышался знакомый свист утиных крыльев, тут же Катька с Машкой зачастили осадками.
Мы посмотрели по сторонам и сразу заметили пару крякв. Они, сделав вираж над нами, сели справа в пятидесяти метрах. Подсадные старались привлечь кавалера, но он, как истинный джентльмен, не обращал на них внимания и следовал за своей избранницей, даже не отвечая. Эта утиная какофония привлекла пролетающего мимо одинокого селезня, который без облета спикировал к уткам. Николай даже не успел приготовиться, как обнаглевший крякаш оседлал довольную Катьку. Алексей разгневанно крикнул на потерявшего совесть ухажера, тот мгновенно отлетел от утки на несколько метров, сел и подозрительно уставился на шалаш.
Выстрел Николая поразил зеленоголового Казанова, Алексей еще несколько минут шипел, как утюг, на который плюнула хозяйка. Катька, повернув пеструю головку, косилась на нас, радостно плескаясь: наконец-то она получила толику долгожданной мужской любви. Через час мы решили поменять место и попытать удачу на разведанных вчера заводях. И только мы вылезли из шалаша, как утки криком дали добро на посадку свалившемуся с неба селезню. Всеобщая суета, растеряны все — и охотники, и выпустивший лапки селезень.
На этот раз не начали действовать по-быстрому и оставили любящего озорника без выстрела. Собрав шалаш и уток, переместились в сосновый колок возле второй заводи. Быстро построили шалаш, отпустили утка и побежали обратно. Только подсадные себя обозначили, как из затопленных водой кустов выскочил селезень и направился к нашей присаде. Алексей наготове.
Зайдя в удобное место перед бойницей шалаша, помощницы заметили и услышали крякаша, дружно рассмеялись, осаживая жениха. Зеленоголовый крыжень без облетов сел в двадцати метрах между утками, прямо напротив шалаша. Пока он решал, какой из дам отдать предпочтение, Алексей спустил курок.
Час ожидания результатов не принес ничего. Хлюпая в затопленном кочкарнике, переместились к следующей заводи. Не доходя ста метров до залива, увидели, как в кусты второй заводи сели пять крякашей, три из которых были селезни. Плохо, что утки нас тоже заметили. Соблюдая тишину, поставили шалаш у молоденькой сосны, высадили подсадных уток, чтобы не видели друг друга, и, пригибаясь, поспешили в свое укрытие. Сквозь стенки шалаша пригревало солнышко, барашком блеял бекас, где-то над головой в безоблачной выси гоготали белолобые гуси. Кулики-сороки попискивая носились над водой, играя в догонялки.
Шмель натужно гудел над раскрывшимися соцветиями мать-и-мачехи. Подсадные, уставшие кричать, шумно цедили травяную жижу. Утки плавали в противоположном углу соседней заводи, осторожничая и прикрытые плотной стеной веток. Колька, разомлев в прогретом солнцем шалаше, обхватив руками свою Бернарделли, словно любимую жену, дремал на раскладном стуле. Мы с Алексеем шептались, время от времени посматривая вокруг.
Вдруг молчавшие утки застрочили осадками. Мы прильнули к щелям и увидели подворачивающего к нашей заводи селезня. Сделав пару широких кругов над утками, он приводнился в дальнем углу нашей заводи и стал звать девушек к себе. В это время одинокий селезень из пятерки, усевшейся в кусты, взлетел и через тридцать метров сел с другой стороны шалаша. Расстояние было убойным, но кустарник мешал надежно поразить дичь, поэтому мы просто с азартом наблюдали за происходящим. Услышав соперника, первый селезень потерял осторожность и поплыл на сближение. Настала моя очередь стрелять, но я отдал свой выстрел Николаю. Зеленоголовый красавец быстро греб лапками, чтобы успеть раньше соперника. Я наблюдал за ним, ловя каждое движение.
Вдруг раздался громовой выстрел, вода возле крякаша вспенилась, он нырнул и, расправив крылья, стал кружиться. Второй селезень отлетел и сел на ручье подальше от опасности. Утки долго уговаривали его, но он выбрал жизнь, а не бегство из-за мимолетного увлечения, за которое мог быть убит…
Стремительно проходит время, забирая с собой мгновения, часы и дни. Пришло время возвращаться.
