Друзья делились фотографиями с охоты с грустными пояснениями, однако от этого ничего не изменишь: что есть, то есть. За это время я лишь раз достал из сейфа ружья, стёр старую смазку, вычистил и без того идеальное оружие, смазал его и снова убрал под замок. В субботу двенадцатого апреля начался весенний сезон на Ивановщине, но мы, изучив прогноз погоды, решили перенести выезд на утро понедельника.
Два моих товарища, Александр и Владимир, отправились в шесть утра на УАЗе по Горьковской трассе. Я же, дав им отстать на несколько часов, поехал по Ярославке. Несмотря на это и медленный темп, я прибыл раньше их. После звонка понял, что до тринадцати они не успеют приехать, поэтому помчался в Комсомольск за путевкой.
Когда разрешающие документы были у меня, отправился на разведку угодий. В этом году с водой совсем сложно, выпавший снег немного спас ситуацию, но в целом мест, где можно поохотиться, было не так много.
Весеннее солнце припекало по-летнему, белое снежное покрывало, укутавшее поля, таяло на глазах. Проехав между руслами двух близко текущих речек, остановился у глубокой дренажной канавы, соединяющей их. Дальше дороги не было, только пешком. Впереди несколько таких же рвов, проходящих через болотистые низины, запрудили бобры – вот их я и хотел проверить. Если воды будет достаточно, сделаю несколько шалашей для охоты с подсадными утками. Первая канава оказалась сухой, а две другие подходили для охоты; к тому же старые шалаши сохранились, нужно было их немного обновить. Когда закончил с маскировкой, позвонил Владимир и сказал, что наконец-то приехал в деревню. Ну что ж, у меня к вечеру все готово, можно возвращаться на базу.
Встреча друзей после длительного отсутствия всегда приятна и трогательна. Жмем друг другу руки, обнимаемся, делясь впечатлениями и новостями. После обеда подготавливаем уток к предстоящей охоте. И вскоре выпущенная перед домом на луже стая своим кряканьем собирает вокруг нас селезней, которые, жвякая, кружат над нами, подзадоривая уток. В ответ те, захлебываясь осадками, заставляют их кружиться в непрерывном вальсе, словно магнитом притягивая к себе внимание.
На крыльце под солнцем я наслаждаюсь звуками леса: птичьим щебетом и гусиным гоготом. Дятел барабанит по сушине, а ворона отгоняет старого ворона от гнезда. Уставшие летящие селезни садятся на пруд, призывая уток. Время собираться на вечернюю зорьку. Не спеша я одеваюсь, экипируюсь и выезжаю к месту охоты с корзиной уток в кузове.
Известный ров преграждает мне дорогу. Глушу двигатель, достаю чехол с ружьем, раскладной стул, корзину и выдвигаюсь вдоль реки к крайнему шалашу. По дороге поднимаю на крыло одинокого селезня и пару крякв с первой заводи. Вот и мой шалаш, спрятанный в зарослях прошлогоднего камыша на краю мелководной заводи. Расчехляю ружье, сразу заряжаю на тот случай, если селезень окажется неподалеку и мгновенно прилетит на зов подсадных, ставлю в шалаш рядом со стулом и иду выставлять уток: одну в левый, другую в правый край заводи. Оказавшись в воде, утки сразу отдают голос. Бегом спешу в свое укрытие. Закрываю вход и, затаив дыхание, замираю у бойниц.
Лучи заходящего солнца играют на темной торфяной воде. Ручей, бегущий через две бобровые плотины, весело журчит, создавая еле заметное движение на противоположной стороне заводи. Утки плещутся, цедят через клюв донные отложения, не забывая при этом отдавать частые квачки. Через десять минут утки взрываются осадками, и тут же на заводь между ними приводняется первый селезень. Взвожу шершавый курок своей однодулки и, взяв зеленоголового красавца на мушку, открываю сезон первым весенним трофеем. Меняю стреляную папковую гильзу на новый патрон, с наслаждением вдыхаю запах сгоревшего пороха…
Благодать! После паузы мои пестрые помощницы снова отдают голос. Шум крыльев и крики уток привлекают очередного селезня. Сквозь частые колена осадок я слышу жвяканье и свист крыльев. В тот же момент серебристо-охристый крыжень пикирует вниз, но садится не к уткам, а на пятачок воды в камышах за небольшим бугорком. Расстояние велико, но птицу я не вижу, только слышу её, как и уток, сходящих с ума от близкого соседства кавалера. Я не успеваю опомниться, как Катька с Машкой оглушают меня новой волной осадок, и в тот же миг я улавливаю сдвоенное жвяканье. Подняв глаза, вижу заходящих на вираж и посадку селезней. Сделав полукруг над шалашом, пара зеленоголовых красавцев шумно приводняется в правом углу заводи. Наперебой жвякая, селезни плывут к зовущим их уткам. Услышав конкурентов, из камышей поднимается прилетевший ранее третий ухажер. Он тут же плюхается на воду с левой стороны заводи. Трудно сохранять спокойствие, когда напротив плавают три селезня, а выстрел ты можешь сделать всего один…
Тихо вздохнув, я беру прицел по одному из правой пары, терпеливо жду момента, когда селезни подойдут друг к другу, чтобы одним выстрелом добыть двух. Побитый собрат, лежащий на воде, вызывает у них беспокойство, поэтому не сближаются с утками, а начинают плыть поперек заводи встречными курсами. В какой-то момент сходятся, и мой палец давит на спусковой крючок. Грохот выстрела нарушает вечернюю утиную идиллию.
Вокруг сблизившихся крякашей брызгают капли воды, хлопанье крыльев и тревожное пискнье выжившего уток перемешиваются в картине происшествия. Дрожащие пальцы торопливо ищут патрон в патронташе, ломают затвор, меняют стрелянную гильзу. На воде лежат две тушки уток — свидетельство того, что все сделано верно.
Выхожу из хижины за остатками крякашей. Три селезня за 25 минут — неплохой результат! Помню друга Алексея, которому почти за месяц так и не удалось добыть селезня, охотясь в Орехово-Зуевском районе Подмосковья. Сбираю дичь и возвращаюсь в хижину. До сумерек еще достаточно времени, значит добыть разрешенную норму — 5 селезней — вполне реально. Погода сказочная: тепло и тихо, утки отлично работают, а я, откинувшись на спинку стула, наслаждаюсь весенними звуками и окружающими красотами. Солнечный диск медленно ползет с небесной высоты вниз. Над хижиной блеет бекас; с разных сторон бубнят тетерева, слетевшиеся на вечерний ток; низко над болотиной тянут на поля небольшие стайки гусей… Через некоторое время раздаются торопливые выстрелы, эхом разносящиеся во влажном весеннем воздухе.
Новая осадка выводит меня из состояния покоя. Утки на фоне неба заметили селезня и изо всех сил пытаются посадить его на нашу заводь. Слышу его приближающееся звучание и вскоре вижу самого крякаша. Сделав круг над утками, он заходит на второй вираж и, выпустив оранжевые лапки, садится на воду и сразу направляется к утке. Беру его на мушку своей курковки, но на линии стрельбы Катька, поэтому жду подходящего момента. Словно прочитав мои мысли, утка отплывает в сторону, давая возможность выстрелить, не задев ее. Грохот эхом разносится по болоту. Прошитый дробью селезень крутится на воде, опустив в нее зелено-синюю голову.
Закат окрасил горизонт багрянцем, затем краски померкли, и всё погрузилось в туман, поднявшийся с земли. Над болотом чирки-трескунки нежно потрескивали, кружась стайкой. Послышались свистки – пролетели стая свиязей. Мои сирены, видя уток, строчили осадками, как из пулемёта. В этот момент на заводь плюхнулась тройка крякв. Утка и селезень сели в правом углу, а одиночка – между утками, прямо напротив шалаша. И скоро пятый селезень стал моей добычей, поставив жирную точку в сегодняшней вечерней зорьке.
В конце концов удалось открыть всё. Получили то, что было нужно, эмоции бурлят, и чего ещё желать?
