В ту далёкую субботу советских ещё времён сидели мы с Генкой под высоким правым берегом Волги и ёжились на ледяном ветру, тянущем вдоль Волги. Наверху виднелась деревушка Пущино. Рыба не клевала.
Фото: Александр Токарев.
Но мы не уходили к машине, знали, что есть у сопы-белоглазки такая особенность – клевать, когда в голову взбредёт, если не с утра, то в обед, если не в обед, то вечером до густых сумерек.
Эта рыба непредсказуема в клёве, по крайней мере, в зимнее время.
И точно.
После двенадцати дня начались первые поклёвки.
Кивок мелко затрясётся, как будто теребит ёршик с палец, а подсечёшь, то чувствуешь на леске упористую тяжесть.
А потом на льду забьётся рыбина граммов на четыреста весом.
Нередко и крупнее попадалась сопа.
Но у нас в этот раз сопа клевала вяло, в час по три рыбки, пусть и больше рукавицы.
А вот у соседа сопа брала без перерыва. Одна за другой. Присмотревшись, я заметил, что на длинном поводке выше грузила у него привязан не крючок или оловянная «дробинка», а белая пластмассовая мормышка.
В те времена в СССР не было такого изобилия приманок, как в наши дни, в том числе и мормышек. И у меня в коробке на поролоне не было прицеплено ничего похожего на мормышку соседа.
Обычный набор мормышек: «уралки», «дробинки», «капельки», «муравьи» разных размеров и модификаций. А на донке был привязан крючок.
Ближе к вечеру начали собираться, договариваясь о рыбалке на завтра. Не отвели в этот раз душу, как следует. При этом было видно, что сопа может отлично клевать, что и продемонстрировал наш сосед, таская из лунки серебристых рыбин одну за другой.
Мормышка из зубной щётки
Дома тоже не нашёл ни одной мормышки, похожей на ту белую пластмассовую мормышку, которая принесла удачу соседу-рыболову. А потом взял белую зубную щётку, отпилил небольшую часть с торца щётки.
Расплавил кусок пластмассы. Затем положил иглу (для получения отверстия под леску) и крючок в гипсовую форму для отливки мормышек и накапал в форму растопленный полистирол от зубной щётки.
Настоящей заливки как таковой не было.
После того, как пластмасса остыла, я достал бесформенный комок с торчащей иглой и крючком из гипсовой формы, вынул иглу и взялся за напильник. Вскоре на столе лежала белая полистироловая мормышка.
Я привязал её к длинному поводку над грушевидным грузилом, твёрдо решив испытать эту снасть.
Утром мы сидели с товарищем на тех же лунках, которые в глубоком снегу не успели схватиться льдом. Только ледком прихватило их.
Опустив в лунку позади себя кормушку с прикормкой, разматываю снасть, цепляю на крючок пластмассовой мормышки кисточку мотыля и опускаю грузило на дно. Чуть приподнимаю свинцовую грушку и течение с готовностью сдвигает грузило по течению. Потом ещё и ещё. На одном из таких передвижений по дну после остановки последовала уверенная поклёвка.
Это была крупная сопа с полкило весом. А потом рыбины заклевали на одном месте, под лункой, на неподвижную донку. И тоже одна за другой.
Теперь уже Генка смотрел на меня широко открытыми глазами и клялся, что ещё один день отпуска потратит завтра на рыбалку. Сделает такую же мормышку и – вперёд.
А я что… Тоже согласился ещё один день посидеть на волжском льду.
Дело то хорошее, азартное, весёлое.
