В пятидесяти километрах на север отсюда, где солнечные опушки березовых околков переходят в мшистую елово-осиновую тайгу Васюганья, по краю Великого болота ищут себе пропитание хозяева тайги.
Глухие и труднодоступные места — всё же близкие и дорогие для меня, родина моих предков. Вот к родне и езжу каждую весну погостить, насладиться пробуждением природы после долгой зимней спячки, ну и добыть своего медведя. Дядя и двоюродные братья передают мне накопленный поколениями опыт по мере возможности.
Охота на косолапых весной — самая ценная для меня. После изысканной охоты с подсадными птицами или на тяге, грубая и кровавая в своей реализации, охота на приваде дает такой заряд адреналина, что его хватает до осени. Главное для охотника — умение заманить зверя на приваду. Тайга огромная, пространства беспредельны, и чтобы медведь пришел, нужно тронуть его самое чувствительное место — желание утолить голод.
В тайге кое-где снег, кругом разливы, первая травка несмело появляется на склонах и прогалах, а медведь уже очнулся от спячки и шарахается по окрестностям. Нашел немного травки, прочистил кишечник, у него заработал желудок, требуя топлива для поддержания организма, а топлива-то и нет. Хорошо, если наткнется на пропавшую по весне косулю или прихватит новорожденного лосенка, но это редкая удача. Вот и наматывает он десятки километров в поисках запаха, который укажет ему, где поживиться. Запас жира у него еще остался, но через пару недель сильно потеряет в весе, зимняя шуба облезет, и трофей потеряет свою ценность.
Для привлечения голодного зверя под выстрел требуется сильный запах. Подходящим вариантом является тухлая рыба.
Выбирают просеку или лесную дорогу в нескольких километрах от дома, на открытой местности раскладывают пару килограммов подтухшей рыбы, после чего все заваливается ветками, чтобы птицы не растащили. Весенний ветерок распространит запах на многие километры, где-то голодный медведь не сможет устоять и изменит намеченный путь. Однако пары килограммов ему будет мало, а желудок, мгновенно переработав малую подачу, яростно потребует большего.
Начинается второй этап привлечения зверя: нужно взять мешок с остатками рыбы, джутовый предпочтительнее, но подойдет любой пропускающий рассол. Охотник топчется по нему и даже прыгает для обильного выделения рассола и смазки обуви, чтобы убрать запах жилья. Затем охотник привязывает к мешку прочную веревку и тянет его в сторону лабаза, оставляя пахучий след направления для медведя. Потенциальный гость обязательно пойдет в нужном направлении. На самой приваде нужно оставить столько еды, чтобы медведь за раз не наелся, тогда он будет ходить к кормушке по расписанию. Бочка с тухлятиной ничего кроме злости не вызовет: медведь погонит ее и уйдет.
Вместо бочки возможно подвесить мешок, и чем выше, тем дальше будет распространяться аромат. Однако нужна подкормка.
Охотник, обнаружив следы медведя у подкормки, надевает теплое одеяние, берёт с собой ещё порцию подкормки, оружие с подствольным фонарём, ночным или тепловизионным прицелом. Сидение на лабазе в ожидании выхода зверя требует терпения и закалки, а добыча станет наградой. После многочисленных манипуляций с тухлой рыбой охотника не пустят ни во двор, поэтому необходимо иметь полиэтиленовый мешок для одежды.
Осенью началась охота, бабье лето закончилось, исчезли комары и мошка. Воздух стал свежим и звонким, но в нашем небольшом охотничьем хозяйстве стало больше забот: готовились к коллективным охотам. С утра вместе с егерем Валерой обошли участок, проверили подкормочные поля и площадки, побывали в бору на краю мохового болота, послушали, не начинаются ли квакать лосихи перед гоном. Валера уехал в город к детям, а после сытного обеда я решил отдохнуть на своей базе.
Но это ещё не конец! По реке прошумела моторка, причала, через пару минут кто-то тихо, но горячо заговорил у крыльца. Надо вставать и встречаться. Пришли два молодца из соседней деревни, братья-погодки Серега и Санька. В забродных сапогах, лица и руки закопченные, видно, что проводят всё свободное время у костра. Известные браконьеры.
— Мы к тебе. Беда у нас.
— Здравствуйте. С проблемой обратитесь к медикам или в полицию. Помощи у меня нет.
Нехорошо, конечно, но ситуация опасна. Мишка за нами пришел.
Если бы напал, то вы здесь не стояли бы. Был ли страх или шутка?
Мы его увидели, говорил же — напал. Лишь успели в лодку спрыгнуть.
— Где это случилось?
— На острове. На Большом.
— Вблизи русла реки выше песчаного русла? Там единственное подходящее место для установки рыболовных снастей. К тому же, ловля там успешная и богатая осетрами.
Братья переглянулись.
— А ты откуда знаешь?
Я не всегда праведным был. Мне всё равно, что вы там делали, с вами пусть Яков Михалыч разберётся. Говорите!
Братишки дружно и тяжело вздохнули.
Мы ночь просидели, ни одной поклевки. Выпили чаю, уже собирались уезжать, а вдруг ветки трещат. Там непролазная чаща, вечером за дровами хотели сходить — не пролезли, плавник жгли. Санька говорит: наверное, лось, а я на Михалыча подумал. А он голову с обрыва свесил, как рыкнет и давай спускаться. Ну, мы в лодку, как были, и… Что дальше рассказывать, не знаю.
— Да кто он-то? Чья голова?
— Я же говорю: медведь. Огромный, как трактор.
— Ты медведя-то хоть раз видел?
— У нас с Парабели такого много, насмотрелись уже.
— А от меня-то чего хотите?
— Как чего? Застрели его!
— С какой стати?
Нам нужно забрать оставшиеся вещи.
— За что ваш хлам меня под статью угодит? Вы считаете меня глупым?
Снова взглянули братья друг на друга, и их маска палa .
В тюрьме всё осталось как было.
— И сколько?
— Два хвоста. Один за десятку. Мы поделимся.
— Вот еще не хватало, чтобы вы со мной делились! Сами же всем и разнесете. Ладно, сочтемся. С вами я съезжу, конечно. Будем считать, что теперь я ваша защита, ну и посмотрю, кто на вас дрожи навел. Сейчас карабин достану.
Уже подъезжая к маленькому пляжу, со всех сторон зажатому подмытыми стволами осин и высоким обрывистым берегом, я понял: это был действительно медведь. Весь стан раскидан, что-то плавает в воде, навес разодран. Зверь сильно ярился, что было странно. Судя по следам, медведь был средних размеров. Братья не решались причалить и болтались неподалеку. Я снял карабин с предохранителя и выстрелил в воздух. Братья засуетились и ловко причалили к нависшему над водой кусту. Пошарили под водой руками и выволокли в лодку так называемую тюрьму — квадратный ящик из металлической сетки, где хранили пойманную рыбу в живом состоянии. Сильная рыба забилась о днище лодки. Тоже мне конспираторы! Я бы сразу определил, где тюрьма висит, потому что ещё десяток лет назад сам к этому кусту привязывал свою, а налимчиков и язей сажал на кукан и оставлял на видном месте.
— Вы чем, лишенцы, завтракали?
— Тушенкой.
— Банки наверх выкидывали?
— Да.
— Вы его к завтраку позвали. Пока вы внизу сидели, ветер по реке запахи несла, а вы банки наверх положили — он их сразу учуял. Хорошо, что к завтраку пришел, а не к ужину… Так, вы мне должны? С вас полмешка рыбы, ну там фанеры или карасей, мне всё равно. К вечеру привезите. На приваду. Вашего Мишку буду тиранить.
— Лады. Сделаем. Это запросто.
Ваше присутствие здесь бесполезно, так как повсюду установлены камеры.
— Какие еще камеры?
Видеокамеры наблюдают. Я ищу оленей. Яков Михалыч следит за вами.
Братья вновь посмотрели друг на друга. Возвратившись на базу, я сразу позвонил в департамент, всё уладил и перезвонил Валерии.
— Привет! Ты все еще в городе? Отлично. У тебя охотничий с собой? Съезжай в департамент, в тринадцатый кабинет, забери и оплати лицензию на медведя в общедоступные угодья… Хорошо. Пришел. Братьев Симаковых чуток не сожрал. Я понимаю, что было нужно сделать. Теперь это наша проблема. Жду.
Валера приехал к вечеру.
— Зачем нам этот медведь? Все шло хорошо, я даже не встречал его.
Нечего заискивать. Как и на кабане, и на лабазе посидим вместе. Братья-акробаты мешок карася привезли. Даже жалко его в пропастину пускать. А всё же, на приваду и полмешка хватит. Мяса бы где найти.
У Короленко ночью коровы умерла внезапно. Ветеринар не успел прийти, поэтому после смерти её стали отдавать по мелочам. Я взял для кормления собак.
Отлично. Проедь до Короленко и забери всё оставшееся. Мои собаки также голодные. Не забудь взять голову с шкурой. Так ему придется подольше заниматься этим делом. Ещё понадобится цепь.
— Цепь-то зачем?
Обвяжем голову цепью, чтобы не увезли. Сделаем это завтра утром, но не слишком рано. Пусть утренняя роса высохнет, не хочется промокнуть…
Мы прибыли на Большой остров. Название ему дали справедливо, ведь он был огромным и густо покрыт непроходимым кустарником, осинником и елью. На острове постоянно проживало несколько косуль, пара лосей с телятами и группа быков разного возраста. Был оборудован солонец и лабаз. Осенью на остров часто заходили кабаны. Загонная охота из-за густого подлеска была невозможна, но с лабаза hunters уходили без трофея.
Валера закурил.
— Вчера в отделе, выдающем разрешения… высокий человек с бритвоной головой…
— Сергей Юрьевич.
Он утверждал, что урожай шишек сократился в северных районах, случаются нападения на скот, и ещё в Бибеево какая-то женщина собирала грибы, но её ограбили. К счастью, рядом находилось много людей, которые защитили её.
— Третий год шишек нет, поэтому он пришёл. Ему на зиму жира накопить надо. А ты говоришь: зачем нам этот медведь?! Сами будем с оглядкой ходить. А грибники и рыбаки к выходным из города приедут? Будет полно народу. Это наша беда.
— Может, собак?
— Собаки никогда не встречались с медведем. В случае встречи зверь быстро всех поймал бы. Допустим, тебе нужно подойти к нему в десять метров, чтобы сделать выстрел. Готов?
Валера швырнул окурок в воду и нахмурился.
— Нет.
— Ну тогда пошли.
В густых зарослях до солонца прорубили удобную тропу, идти было несложно, если бы не поваленные деревья и коровья голова со шкурой. Было сумрачно, кроны смыкались над головой. Вспоминалось: «Был сентябрь; в лесу, черном от осени, сладко пахла и чавкала под ногами мшистая земля. Казалось, что десятки гигантских кошек крадутся сзади». Валера все время оглядывался и, как мне показалось, принюхивался.
— Обращай внимание на следы под ногами. С чем ты носишь свой нос, словно охотничья собака?
— Говорят, медведи сильно пахнут.
Так вот, будто пёс после грозы. Нужно всё время говорить. Чтобы услыхал и успел уйти. На этой дорожке лучше его не встречать.
— Так может, он уже ушел?
— А что за причина? Никого не пугали. Множество ягод. Разнообразные животные. Нет, его здесь.
Выйдя почти из зарослей, Валера остановился: перед ним на тропе была большая куча экскрементов.
— Его, что ли?
— Нет, Валера, заяц огромный, размером с лошадь, проложил тропу… Потерпи, Потапыч, мясо приносим!
Оставив груз у порога склада, отправились на соль. Земля оголенная, размокшая после дождя, приставала к ботинкам. Новые следы медведей заслоняли старые тропы лосей.
— Валера, ты ничего не замечаешь? Так учись, Дерсу! Теперь будем чаще видеть такие следы. Погляди: с пяткой и большие — задние, а вот поменьше, с длинными когтями — передние. Приглядись!
— Здоровые когти. Да, на левой передней лапе нет двух крайних когтей. И он практически не наступает на неё.
— Ему больно. Либо в капкан попал, либо болезнь приключилась. Опасен. Беда! Не хочу я солонец пропастиной портить. Сейчас на лабаз заберёмся и оглядимся. Устроим всё на соседней полоине (старице). Там береза стоит, в которую молния ударила.
Согласен. Слишком далеко, метров шестьдесят.
— Больше негде.
Завершили быстро работу. Установили березу на цепь, свободный конец несколько раз пропустили через коровью шкуру, как стежком, и застопорили головой, плотно обмотав за рога. Получилось хорошо. Обзор нормальный. Конечно, далек.
Тогда установим камеру и начнём. Когда гость появится, камера отправит мне фотографию.
В три часа ночи пришло фото. На нём медведь жует голову коровы. Заснуть теперь невозможно.
— Алло! Слушаю.
— Валера, пришёл. Завтра ночью сели. Будь готов!
Мы на берегу. Всё запаковано и полны решимости (или делаем вид). Валера взял двустволку 12-го калибра – вещь надежная и убойная. У меня карабин 7,62х39 с подствольным фонарем и коллиматором, может быть, и слабоват, но по лосю работает отлично, к тому же с ним я уже взял несколько медведей. В него я верил. На ноги привязали куски мешка от рыбы – вонь жуткая!
Идем! Я первым, ты следовательно позади. Оглянись. зарядимся тут же, и сразу сняв предохранитель. Стреляем по договоренности. До лабаза ничего не говорим. Пошли.
К приваде не стали подходить, обошли стороной. Мы на месте. Обзор отличный. Видно было, что медведь обглодал половину головы и съел всю рыбу. Придет – никуда не денется. Ночью наелся, сейчас спит в надежном месте. Валера замерз.
— Пришли раньше, чем рассвет. Хочешь закурить?
— Тебя за это укушу! Посмотри: туман спускается, весь дым вниз пойдет.
Валера вздохнул, согласился. Действительно, появилась дымка тумана. Это могло усложнить задачу. Из лугов тянуло холодной, завялой травой, сладковатым запахом ивовых листьев. С востока накатывалась косматая осенняя ночь. Я толкнул Валеру локтем и кивнул в сторону тропы, по которой пришли. По ней враскачку шла туша медведя. Было видно, как перекатывались мускулы под рыжеватой шкурой. Мы не дышали. Зверь явно шел по нашим следам. Вот он остановился и шумно втянул воздух, поднял голову, огляделся, отвесив сизую нижнюю губу, медленно подошел к приваде и подцепил когтем коровью голову.
Четыре выстрела превратились в один. Медведь изогнулся и взметнулся вверх, а приземлившись, тут же кинулся в чащу. Я продолжал стрелять до тех пор, пока не кончились патроны. Меня бросало от испуга. Валеру тоже.
— Мы что, промахнулись? Ты сколько раз стрелял?
— Два. Ты пять раз стрелял.
— Последние три уже в угон.
В полутьме, метрах в ста от нас, звериный рев раздавался, сопровождаемый ломанием кустов.
Давайте пойдём, пока солнце светит. Какой беспорядок мы создали! Если нам удалось легко его ранить, то разрушения будут огромны.
Поднимаем всех. И собак тоже. Нужно идти. Подожди, заряжаемся.
На тропинке света едва хватало. Тишина усиливала страх. На берегу Валерий с трудом отвязал лодку.
узлом.
Двигатель без труда запустился и ровно гудел. После небольшого прогрева мы бесшумно начали движение по реке. Пришла апатия. Валерий с яростью покуривал и плюнул в воду. Я нажал на рукоятку газа.
— Стой! Стой! Дай фонарь!
— Зачем?
— Вон, у проточки. Да дай же фонарь!
Медведь лежал у воды, погружая голову, словно жаждал прохлады. С обрыва он скатился вниз, посыпав прибрежный песок кровью. Несколько метров прополз и исчез в мире вечной охоты. Легко стало. Безнадежность скрылась в глубинах сознания.
— Вот и хорошо! Вот и ладно! Пошли обдирать.
Нет, я прошу: не нужно. Давай утром. Я выйду из лодки. Куда ему деться? На свету его найдём. Пусть познакомятся!
— Собак, говоришь?
— Сейчас подойдем ближе, проведи контроль — и домой. Нужно выпить.
Согласен, надо. Сначала помоюсь, а потом сожгу эти вонючие сапоги. Больше терпеть это невозможно…
