Известный писатель-натуралист Дмитрий Павлович Зуев в своих «Заметках фенолога», опубликованных 5 апреля 1950 года в «Вечерней Москве», писал: «Первый период весны сперва забежал вперед, но позднее (27–28 марта) затормозился позимком. Проталины прикрыло белым снегом. Непостоянен обманщик-апрель: «на дню семь погод».
В течение пятидесяти лет не наблюдалось ни более морозного марта, ни более теплого мая, чем в апреле.
Продолжаем читать у Зуева. В Москве в Благовещение (7 апреля 1951 года) выпал сильный снег, такой же щедрый на возвращение зимы был и 1955 год, когда 22 апреля Подмосковье накрыл снегопад таким, что было полное ощущение февраля. Год 1954-й тоже не «оплошал» на возврат холодов, когда «зимние замашки обманчивого апреля растянулись с 8 по 12 число».
В 1948 году, по сообщению Дмитрия Павловича, черемуха зацвела на полмесяца раньше среднего срока (18 мая). Самый ранний срок цветения черемухи в Подмосковье был отмечен 4 мая 1920 года. До этого за много лет черемуха у нас не зацветала. Черемуха открывает третий «тур» фенологической весны — до отцветания сирени.
Черемуха на Подмосковной Мещере в этом году зацвела 25 апреля, что соответствует срокам последних пятнадцати лет. Это означает, что с момента наблюдений за цветением черемухи в течение полувека расцвет сместился с середины мая на вторую половину апреля. Нынешние весна продолжают своё «изобретение», и уже несколько лет подряд цвет черемухи совпадает с цветением сирени, а разница между ними составляет не более недели.
Много лет подряд период «неодетой весны», по названию М.М. Пришвина, когда ведётся охота на тягу, сократился до такой степени, что весна переходит прямо в лето, минуя период снеготаяния.
В этом году весна, словно заблудившись в зимних месяцах, прошла по их бесснежному простору, а затем, в свой срок, нарядилась в зимнюю одежду. За три дня она облепила березовые рощи молодой листвой, не дав насладиться ею долго.
Главным виновником странной весны является зима, которая притворилась не своим временем года, забыв о метелях, морозах, вьюгах и радующих глаз сосульках. Вместо этого она накрыла дни плотной небесной хмуростью, непробиваемой солнечным светом, и провела весь свой сезон в бесснежии, навевая тоску и дремоту.
Были разные зимы, но чтобы такая, чтобы «снега не допросишься», впервые! Если в январе ещё ждали снега, надеялись, что вот-вот присыплет своим белым покрывалом изнывшую от затянувшегося осеннего неудобства землю, то в феврале все те надежды отпали.
В этой зиме не случилось оттепелей с дождями, будто в небесной казной иссякла вода и для осадков, и для таяния снега.
Только вот дела! Как ни выдавала себя зима за весну, всё плохо получалась у неё эта затея. Не было в её контрасте того антуража, блеска, атмосферы внутреннего убранства, что свойственны весне в пору, когда тают снега, и полой водице тесно в земле, и стоит она лужами в низинах, на ухабах лесных дорог, прозрачными озерцами отражая на себе то голубое небо, то ловя своим зеркальным взглядом россыпи звезд. И вальдшнепным вечерком или на глухариной зорьке вдруг ни с того ни с сего шибко потянет из глубины леса легким холодящим ветерком, «замешанным» на прелости листвы, запахе молодой хвои, и дух оттаявшей земли возрадует душу так, что словами не выразить.
Всё больше длились дни, но зиме не удавалось создать того «весеннего вида», который так желали увидеть. longed for real spring. And it came in March. True, without raindrops, but already with sunshine, a noticeable warmth and weather contrast, as expected. On April 11th, at the feeder, in a dance of blue tits, I noticed a dozen robins. Rejoiced. Here she is, spring!
14 марта на Евдокию прогрелся воздух до плюс восемнадцати градусов. Бабочки стали активны, появились комариные ‘толкунки’, расцвел мать-и-мачеха, а шмель, проснувшись, загудел в ветвях орешника, запылившимся пыльцой. На вербах пушились ‘котики’, готовые вскоре дать медовый цвет.
Отсутствие половодья, которого так ждали, держало лесные речушки в берегах. На лугах колосилась не примятая снегом сухая трава, а кюветы у дорог были наглухо сухими. Полез раньше времени иксодовый клещ, и каждый поход в лес приносил богатый урожай по сбору его.
Небольшой день, явно уступающий обычным весенним дням апреля, намекал на то, что хотя текущая весна в чём-то идёт вперёд, её течение всё же неравномерно.
Через три дня, на Герасима, грачи привезли зиму на своих крыльях. Вьюга опомнилась и решила немного пошалить метелью.
Этот снег страха не внушил. Возврат зимних холодов в первый весенний месяц — обычное дело. В обычные зимы на это и не обращают внимания. Но на фоне прошедшей зимы, когда снега ждали как манны небесной, обильная метель в середине марта воспринимается иначе, с упреком весне.
Мартовский снег оказался кратким: быстро растаял и остановился. Вернулась жара, воздух был наполнен теплом так, будто был уже не март, а конец апреля. От этого стали оживленно заниматься охотой.
Есть ли у меня тяга? — думал я. Ведь на Подмосковной Мещере вальдшнепы брали в середине марта, а к двадцатым числам частенько удавалось услышать первых долгоносиков. Бывало и так, что снега кругом полно, проталин нет, а вечера знойные, ветреные, и всё равно тяга есть.
В это весну всё было иначе. Погода первой половины марта должна была предвещать очень раннюю тягу, на зависть всем весенним годам прошлых лет, но этого не произошло. Старое дедовское правило о том, что вальдшнепы появляются с первыми проталинами, не оправдалось.
Тихие утра без птичьего пения предрассветным часом сообщали о том, что весна только просыпается. Природа апреля в лесу — лишь декорация, устроенная зимой и обделенная снегом. В тишине зорь ощущалось ожидание чего-то происшествия в природе. Что же?
На глухариных токах атмосфера была не такой, какой хотелось бы.
Позднее начало токования на самом пике темнозорья и ранний слет на землю уже не удивили. Но отсутствие азарта в токовании, выразившееся в длительных перемолчках, отсутствии копалух и раннем покидании тока прямо указывали на то, что тока находятся в самой ранней фазе своего становления, и ни необычная зима, ни бесснежное начало марта не сдвинули их с привычного ритма.
В конце марта глухарки начали активно прилетать на ток. 25 марта, утром, накануне рассвета, будучи в сосновом мелколесье на окраине тока глухарей, я услышал первого в эту весну вальдшнепа.
В дальнейших беседах с лесниками о первом походе упоминались и другие даты. Все указанные сроки соответствовали обычному времени охотничьих сборов на Подмосковной Мещере за последние два десятилетия.
Весенние тяги первого месяца оказались слабыми. 25 марта вечером и с 27 по 30 марта за закатом наблюдалось не более двух-трех валюшней. Чем сильнее увеличивался день, отбрасывая наступление ночи, тем позднее начиналась тяга. Но в конце марта ещё быстро наступает ночь; время от заката до полной темноты коротко, поэтому тяга в этой поре очень мала.
4 апреля. После теплого дня (+16 °С) наблюдалась удивительная вальдшнепиная зорька: 18 вальдшнепов с интервалом между тянущими куликами не более 5–10 минут, тяга до глубокой темноты. Пролет!
В связи с наступающей весной в руководящих кругах охотников обсудили возможность перенести сроки охоты в Подмосковье на одну неделю раньше установленного графика: южной частью регионов с 12 апреля, северной – с 19 апреля.
За всё время открытия весенней охоты это единственный случай, когда изменены установленные законом календарные сроки. Если бы не неожиданно прохладная весна, изменение сроков пойшло бы на пользу. Но так уж случилось, и создалось впечатление, что все чиновники, принимавшие решение о переносе сроков, были в «сговоре» с объектами охоты. Прежде всего с вальдшнепами.
Не было ли известно прогноза погоды на 5 дней до переноса срока охоты с 5 по 10 апреля? Гидрометцентр за неделю предупреждал о непогоде по телевизорам и советувал автолюбителям не переобуваться. А руководители охотничьего хозяйства не знали об ожидаемых природных изменениях? В итоге хорошо задуманное мероприятие с переносом сроков охоты провалилось, как всегда, из-за непредвиденных обстоятельств.
В ночь с 5 на 6 апреля, в праздник Благовещения, такой сильный снегопад пришёл, что к утру 7 апреля ни по полю, ни в лесу пройти не представлялось возможным. Морозы усилили зимнюю атмосферу. Какие тут вальдшнепы! На ток глухариный в лес тоже не попасть: снега почти по колено. Лед встал на лесных озёрцах и по берегам небольших ручьев, на болотных омутках. С подсадной охотиться было невозможно. Но охота с подсадной — отдельная тема, а холод её мало чем помешал. А вот вальдшнепов… Каких тут вальдшнепов? Их словно снегопадом со стерни сдуло!
Охотники юга Подмосковья больше всех пострадали, потому что период с 5 по 16 апреля, когда в Мещеры открыта была охота, совпал с самыми холодными днями оттепели. Охотники северной части области все же смогли прихватить сезон охоты последними пятью днями.
После недели холодов стремление вальдшнепа восстанавливалось медленно, с какой-то осторожностью. Лишь 17 апреля весна проснулась, и резкое тепло до +20° и выше «погнало» её в лето. Начался стремительный прилет птиц: черные дрозды, зарянки оживили зори своим пением. Тут же появились трясогузки. На север потянулись гусиные косяки (первые были замечены ещё до оттепели). Вскоре появился лист на березах, зацвела медовым цветом верба, зазеленела изумрудом молодая трава, забубнили лягушачьи хороводы, которые прежде осадил холод, и голос кукушки звучал на одетый лес (первое кукование 22 апреля). 18 апреля в вечернюю тягу вновь был пролет вальдшнепа: 16 птиц за зорю. Но это была единственная и последняя хорошая тяга в охотничий сезон на севере Подмосковной Мещеры. Далее тяга на моих вечерках ограничивалась двумя-тремя вальдшнепами.
С цветением черемухи вернулись холода. Май в подмосковной Мещере принес не только пышную первую зелень, но и заморозки, а иногда и снег.
Исследуя нынешнюю необычную весну и сравнивая её с предыдущими, можно утверждать, что следует быть осторожным в отношении раннего весеннего тепла, не стоит полностью ему следовать, поскольку оно может обмануть. Сам график охоты, в частности на вальдшнепа, уже давно рассматривается как возможность увеличения на 16 календарных дней или же равномерное распределение этих дней по апрелю с обязательными днями отдыха. Это было бы разумным решением!
Чиновникам из охотничьего ведомства следует сотрудничать с Гидрометеоцентром, чтобы не поставить в затруднительное положение и охотников, и губернатора, которые доверились прогнозам погоды на текущую непонятную весну.
