Приехали мы на речку Рутку, впадающую в Волгу, в надежде на весенний ход плотвы-сороги. Каждый год поднимается весенняя плотва на нерест. Ловля ее у нас разрешена в это время на поплавочные и донные снасти с количеством крючков не более двух и только с берега. Но этих снастей вполне хватает, чтобы отвести душу в азартной ловле крупной плотвы.
Фото: Александр Токарев.
Главное, точно попасть на короткий период ее подъема, когда рыбины весом до килограмма жадно хватают «мочку» червей на крючке.
И это случается не всегда.
Некоторые рыболовы отпуска берут на время хода, а потом неделями живут на реке, карауля рыбу.
Но, бывает, пустыми уезжают с Рутки, так и не дождавшись подъема.
Так и мы раз за разом приезжаем сюда в этом году, и все — мимо…
Сместились природные метки и сроки, и народные приметы сейчас не всегда совпадают с данной реальностью.
Но сегодня, кроме обычных донок, у нас и английские припасены — фидеры. Донка как донка, только удилище специальное требуется и кормушки используются фидерные.
Ловили мы и раньше аналогичными снастями, только удилищем служил несгибаемый советский дюралевый спиннинг, катушкой — инерционная «Невская», а кормушки сами изготавливали из чего придется. Но ведь брала, красноглазая!.. Да еще как брала!
Впрочем, и сегодня у нас не только фирменные фидеры. Есть и самодельные фидеры-спиннинги, где сигнализатором поклевки служит пружина с «тюльпаном» на конце и фидерным бубенчиком.
Этакий прообраз бортовой донки, которыми мы обычно ловим с моторной лодки. Только кормушки — фидерные, черные и тяжелые, хорошо вымываемые и плотно лежащие на дне.
И прикормка в них замешана фирменная для плотвы, правда с добавлением по старинке густой гороховой каши, для вязкости и запаха. А насадка — обычные черви-подлистники.
Но в первый день нам только оставалось любоваться красотами природы, дымить в серое небо и без конца пить чай с первыми смородиновыми листочками. Рыба не брала, как и в предыдущие наши приезды.
Червей быстро обсасывала какая-то придонная мелочь, никак не желающая попадаться на крючок.
Ночевали прямо у костра. В палатку не хотелось забираться, потому как с вечерней свежестью разорвало серую облачную рвань, на закате открылось теплое малиновое солнце, залившее вечерним светом реку и тихие мелколесья.
А потом раскинулся над нами высокий купол неба с мерцающими звездами-точками и глянула холодно луна, от которой засеребрилась река и все вокруг стало пустынно и неоново-светло. Этот мертвенно бледный свет залил все окрест, оставив черные таинственные тени под берегами и зубчатой кромкой леса.
Грешно спать в такую ночь. Так и просидели мы с Сергеем до утра, подбрасывая в костер сухой плавник, нанесенный большой водой, пили чай со смородиной и вспоминали, как бывало…
С молодой и свежей зарей мы уже у реки. Вот и первый заброс. Р-раз!.. Кормушка взмыла над рекой и плюхнулась на границе быстрой струи и вялого обратного течения. Здесь, видимо, свал на яму. Самое место.
Леску повело течением, стравливая вниз и кормушку. Наконец снасть выровнялась. Можно подтянуть слабину до туго настороженного сторожка-кивка.
Сергей к фидеру добавил еще и пару закидушек.
Простая эта снасть, состоящая из основной лески, тяжелого грузила-ложки, поводка с крючком и сигнализатора поклевки — колокольчика — нередко работает вполне достойно. Особенно, когда тяжести фидерных кормушек не хватает, чтобы удержаться на течении вдали от берега.
Фото: Александр Токарев.
Теперь остается только ждать, глядя в прозрачное серое небо, в котором висит облачная кисея. Из этой серой пелены опять сеется мелкий «моросяк», шелестя на плащах.
Тук! Тук-тук!.. Сторожок фидера согнулся резко, затем выпрямился, а потом забился нервными толчками. Поклевка!..
Ждать нельзя. Подсекаю и вываживаю первую сегодня сорожку-красноглазку. Не крупная, как думалось, когда тянул рыбу сквозь струи реки, но вполне достойный трофей для начала.
Не успел снять эту плотвичку, согнулся кивок соседней донки. Пошло!.. А тут и колокольчик зазвонил по-соседству. Это Сергей тянул какую-то рыбину.
Краем глаза вижу, что рыбка вдвое крупней моих. Э-э, да он на рыбью тропу попал, которая, оказывается, у противоположного берега проходит по границе затопленных ивняков.
– Бросай обратно! — кричу, завидуя по-хорошему. — Хватит мальков истреблять!..
– Сейчас выкину, только шнурки наглажу и три желания загадаю! — ехидно щурится Серега. — Ты своих мальков коту прибереги или на живца поставь…
Шутки-шутками, но пришлось и мне закидушки сооружать, чтобы достать до противоположного берега, под которым брала более крупная рыба. И дело пошло.
На фидер, нет-нет, да и поклевывала сорожка с ладошку, иногда крупнее. Закидушки большей частью молчали, но временами колокольчик резко опадал вниз, затем леска натягивалась и только тогда начинала биться резкими толчками.
Лишь от них, нетерпеливых и настойчивых, подавал голос и колокольчик. И от его мелодичного звона, в котором, казалось, и не было ничего необычного, душа вначале проваливалась куда-то в пятки, а потом рвалась к небесам.
И ноги сами несли к прыгающему на леске никелированному колокольчику, голосящему, как на пожаре. На закидушки попадалась настоящая волжская сорога до полкило и тяжелее.
Сорога брала жадно, торопясь в верховья, где на тинистых и теплых мелководьях ей предстояло дать начало новой жизни.
Второй наш день на Рутке был самым удачным. Видимо, с потеплением и спадом воды пошла основная масса рыбы.
Когда погода устанавливается, и нет уже резких скачков давления, неожиданных снежных зарядов среди ясного неба с порывистыми ветрами и темным холодным небом, только тогда весенний ход не прерывается остановками рыбы.
Но тогда и бывает он, ход, скоротечным для каждого данного места. Разве что бежать или ехать впереди рыбы, успевая попадать на клев…
На третий же день к вечеру рыба стала попадаться более мелкая, да и поклевки стали радовать реже. И мы начали экспериментировать с насадками.
Вначале стали подсаживать к червякам опарышей. Безрезультатно. Поклевок и крупной рыбы больше не стало.
Затем сходили в мелколесье и отыскали под лиственным перегноем местных зеленоватых червяков.
Иногда случается так, что эти невзрачные аборигены для рыбы более привычны, так как их постоянно вымывает из берегов то большой водой, то быстрым течением из обрушившихся в реку пластов земли. Но и эти ухищрения не открыли для нас рыбье Эльдорадо…
Так… Где-то в рюкзаке есть пакетик сухой манки. Помнится, добавлял ее в прикормку на ловле первой весенней уклейки. Это чтобы муть манная висела в толще воды, привлекая любопытную рыбку-уклейку.
Раздуваю костерок, ставлю на угли, вспыхнувшие огнем, солдатский котелок с водой на донышке и жду, когда закипит.
Фото: Александр Токарев.
– Ты чего, Саня, с горя пообедать решил? — ехидничает Серега.
– Самогон варить буду из лосиных какашек. Здесь их много на дороге.– А-а, хорошее дело. Только сам пить будешь.
Вода в котелке закипела. Я слил ее, лишнюю, оставив тонкий слой воды на самом дне котелка. Добавил чуть соли, сахарного песка и сыпанул щедро манную крупу.
Не схватившуюся водой сухую манку откинул в сторону, а затем поставил котелок на едва тлеющие угли, постоянно перемешивая манную тугую кашу. Минуты через три размял манку в комок и, пока горячая, добавил чуть-чуть сухой фидерной прикормки — для запаха. Все… Насадка готова.
На крючок одного из фидеров насадил манную грушку и в путь… Ловись рыбка маленькая и… Нет, только — большая!
И только отшаманил, откамлал над заброшенным псевдо фидером, как сторожок вдруг дернулся и затрясся мелко-мелко.
Подсечка!.. На леске засверкала серебром некрупная густерка. Лиха беда начало… За мелкой густерой и другая, видимо, плоская лещедка-бель подтянулась.
Следующая поклевка принесла уже довольно крупного подлещика. На безрыбье и лещом назвать не стыдно.
Глядя на меня и товарищ, не стесняясь, отщипнул добрый кусок моей хитрой манки.
И рыбалка состоялась, на этот раз более разнообразная, а значит, на порядок выше, так как ловить рыбу, заранее зная, что на крючке сидит, бывает скучно…
