Жарким сияющим июльским днем я достиг устья Курейки – правобережного притока Енисея, на высоком берегу которого установлен символический знак с надписью «Полярный круг». Тут и завершился мой сплав по великой сибирской реке. Окончание путешествия я решил отметить праздничным ужином.
С помощью моего неразлучного и верного спутника спиннинга я добыл килограммовую щучку. Здесь, особенно в низовьях реки, это не проблема. Тут же порезал ее на куски и уже приготовился их заливать водой, когда вспомнил, что у меня осталось сало. Мой стратегический продуктовый запас, который хранился больше месяца.
Так как срок годности его, пожалуй, уже вышел, мне ничего не оставалось, как покромсать остатки сла на мелкие лепестки и пережарить их. В жиру, который вытопился, я и «припустил» щучку. Воды, конечно, тоже плеснул. Без меры накрошил дикого лука. дикого лука, посреди прибрежной плантации которого расположился, накрошил без меры. Такого количества этой зеленой снеди как на песчано-галечных енисейских берегах, я больше нигде не встречал.
После очередной ночевки, упаковав вещи, я срезал пучок свежего лука и клал в низкую широкую кастрюльку (подобрал в одной заброшенной деревне), которую использовал и как котелок, и как сковороду.
Любая рыбная трапеза на берегу и перекус в лодке не обходились без этих пусть немного жестковатых, но сочных, с приятной, возбуждающих аппетит (на его отсутствие, правда, и так жаловаться не приходилось) горькотцой зеленых перьев.
Вместо томата выдавил в варево остатки кетчупа. «Ничто так не радует, как ужин выловленный собственными руками» — пожалуй, это высказывание авторитетного рыбоуда и писателя, основателя и редактора вестника «Русский союз рыболовов-удильщиков» Павла Черкасова как нельзя лучше передает торжество мгновения, который так хотелось остановить, на диком енисейском берегу.
Я долго сидел у тихо потрескивающего, почти бездымного костра, неторопливо отправлял ложку за ложкой «щуку со шкварками» (так назвал я это блюдо) и думал, что моя дорога еще не кончилась. Ей еще долго и счастливо продолжаться. И в ней всегда будет место воспоминаниям об этом светлом полярном вечере на берегу Енисея и этой кастрюльке со щучкой – моим очередным кулинарным изобретением.
Помнится многое. В разные годы, на разных широтах и в разных странах. Это и енисейская рыбка-тугунок, которую, чуть присолив, едят свежей, и тюлька, которой мне без меры насыпали в котелок азовские рыбаки, и бутерброды с красной икрой, которой (тоже без меры!) угощался на Дальнем Востоке, и рыбацкие ночные бдения вокруг котла с наваристой юшкой в днепровских плавнях, и «изгара балык» — жареная ставрида на черноморских набережных турецких городов.
Для определения процесса переваривания пищи существует множество глаголов. Среди них и — «вкушать» (ещё – «смаковать», но это все-таки, наверное, больше чисто физиологическое действо). Это самую малость о характеристике блюд, главное же — о вкусе самого процесса, наслаждении едой и обстоятельствами, при которых это происходит. Вот это и оседает в памяти.
Это и состояние удивления и благодарности, что вот так все счастливо сложилось, и ощущение полноты (аж через край!) жизни, и чувство умиротворённости и душевной благости. У меня, как правило, эти состояния и ощущения связаны с добычей дикоросов и рыбной живности, переработкой добытого и кулинарным твочеством и конечно же заключителного аккорда – самой трапезы.
Общепринято считать, что гурман — это исключительно любитель и ценитель изысканной пищи. Я себя иногда тоже причисляю к гурманам. Но особого свойства. Мне часто хочется испытать вкус еды в разных состояниях тела и души.
Усталость. Жажда. Холод. Голод. Азарт добычи. Вкус (само собой часто и вкусность, и изысканность!) разных блюд и напитков — это вкус жизни в ее разных проявлениях. Именно ими и привлекательна дорога. Она — это постоянная готовность отведать вкус всего, что скрывается за очередным поворотом, «войти» в этот вкус этим вкусом какое-то время (отведенное дорогой!) пожить и оставить в памяти, как пережитый опыт. В том числе и опыт выживания.
Живём так (так и чувствуем, и думаем), что вкус жизни — это исключительно наши вкусы (чаще, правда, вкусности!), о которых не спорят. Все меняется, когда сама жизнь в опасности, под угрозой распада и даже полного уничтожения.
О вкусах в этой ситуации тоже не спорят. Речь может идти только об одном. Вкусе самой жизни. Вкусе победы, любви, труда, праздности, в которых в достатке и сладости, и горечи, и солености, и кислинки.
Всего этого в достатке в дорожной жизни. Особенно во время добычи пропитания – сборе грибов и дикоросов, ловли всякой мелкой живности, я уже не говорю про рыбалку и приготовление еды из добытого. Как не вспомнить в связи с этим рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни». Добытую с превеликим трудом рыбную малявку его изголодавшийся герой считал самой деликатесной пищей.
Нередко в дороге, особенно в конце трудного походного дня, я начинаю колдовать над приготовлением блюда из живности, которую удатся добыть в ближайшем водоеме. Как правило, это рыбный кондер. Я его как-то окрестил «горячей мешанкой», так как кроме рыбы я добавляю в кипяток все, что удается добыть по пути. Порою эта вынужденная кулинарная алхимия настолько увлекает, что превращается в занятную игру, творческий процесс.
Бывает этот «алхимический» кулинарный опыт я продолжаю и после завершения путешествия. Нередко пытаюсь поделиться им с ближними. Плюс, конечно, разные заморские едомные диковинки и рецепты, которые тоже хочется продемонстрировать.
«Если человек не рожден творцом, то он не рожден и рыбаком» — эти слова английского писателя семнадцатого века, наиболее известного как автор трактата о рыбной ловле «Искусный рыболов» Исаака Уолтона очень точно определяют ситуацию и мое состояние во время, как рыбалки, так и приготовления очередного блюдаи описание этих процессов. А еще:мои жизненные приоритеты, пристрастия и вкусы.
Вкус (не важно хороший или дурной, главное – человеческий, как однажды выразилась одна одесситка на Привозе) — это предпочтение, приоритет, укоренившаяся привычка. Многие уверены, что это добровольный выбор, соответствующий природным потребностям тела и души. На самом же деле это чаще всего внушенная рекламой вкусность, стремление соответствовать модному тренду, чьему-то стилю, харизматическому застолью кумира, красивой картинке-натюрморту.
Вкус правит бал в повседневой жизни человека, это главный распорядитель его обихода. Это и банальный искус – стремление отведать запретный плод, и предвкушение смакования этого плода, и привкус чего-то неосознанного, едва уловимого рецепторами души, и послевкусие – последствия и результаты вкусовых пристрастей.
«Пять вкусовых ощущений притупляют вкус», — утверждают даосисты.
Случается и похуже. Пресыщение вкусовыми приятностями нередко не то что притупляет вкус, но бывает его вообще убивает. Потеря вкуса – это большая трагедия. Но все-таки поправимая.
Дело вкуса — это личный выбор каждого. Нет вкуса, нет и настоящих дел. Когда человек говорит, что он потерял вкус, то значит сбился с пути, потерял ориентиры. Дорога и связанная с ней добыча пропитания с помощью удочки или ружья, сбор дикоросов и приготовление из добытого нехитрых но сытных блюд с запахом дымка помогут вновь этот вкус обрести.
Дело вкуса — это дело дорожной ситуации, рыбацкого фарта, охотничьей удачи, бдения у костра над котелком с наваристой юшкой, которые непременно вернут вкус. Причем настоящий, неподдельный, никем не навязанный, только твоего естества, твоих желудка, головы и души предпочтение.
Губа не дура, язык не лопата, в дорожных передрягах, на берегах быстрых холодных рек (не обязательно молочных), в которых плещутся серебристые рыбины, в таежных дебрях среди грибных и ягодных полян быстро разберут, что горько, что сладко.
