Места наши притаежные. На стыке васюганских болот и барабинских степей. Настоящая тайга начинается в полсотни километрах на север. А в угодьях нашего общества березняк, осинник, переходящий в сосновый бор, овраги да забоки. Сельского хозяйства и при советской власти было немного, а сейчас и подавно
Все поля заросли березняком и кочками. Только мы, охотники, пашем и сеем подкормочные поля, но для своих, охотничьих нужд. Если поголовье косули последнее десятилетие удалось поднять в несколько раз и после проведения ЗМУ квота каждый год увеличивалась, то с лосем все равно остались сложности. И даже не с его количеством. В сезон охоты его предостаточно, а вот во время учета нет. Как раз к этому времени он почти весь откочевывает в тайгу, и у нас остаются только стельные самки, чтобы по весне отелиться в забоках. А волков у нас отродясь не было. Видел я раз стаю, цепочкой перебегающую по льду через Обь. Так это почти в Томской области было.
В марте я на рыбалку за сто километров уехал. На бакчарских болотах пересек цепочку следов, когда от военного общества лицензию получили на добычу северного оленя. Вот и все мое знакомство с волками. Первый раз они отметились в январе, на каникулах. Я поехал проверять тычки налима и наткнулся на их следы. Определил как волчьи, потому что не собачьи. Хищники подошли по льду, посидели, полежали, пометили торосы примерно в километре от села. И ушли по лугам к заказнику.
Второй раз они пришли в конце марта и сразу закошмарили местного фермера — таджика Хакима. Он приехал на заработки, познакомился с женщиной и остался жить. Построил недалеко от трассы дом, загон и завел полсотни овец. Они были на свободном выпасе, а зимой жили в загоне. Когда потеплело, фермер притащил стог сена и стал выпускать овец за ограду. Они далеко от стога не отходили, да и куда пойдешь, если снега с метр, наст, который еще и тает к обеду.
Сам Хаким не охотник, но кто-то ему посоветовал позвонить председателю общества Александру Васильевичу. Тот поручил егерю Валере проверить невероятный сигнал. Валера пригласил меня. Наверное, потому что казенный «Буран» по теплому времени года использовать не хотел. К Хакиму мы подъехали одновременно, Валера на УАЗе, я на снегоходе. Фермер стоял перед домом с вилами в руках и плакал. Из его истерики на фарси мы ничего не поняли. Прошли в загон.
Что это не собаки и не люди, стало понятно еще на подходе. Семь овечек валялись вокруг стога сена, размотанные по всей длине кишки лежали на утоптанной площадке. Снег был залит кровью. Понятно. Живым овцам вырывали брюшину, и они бегали от ужаса и боли, но бежать было некуда.
— Хаким, успокойся. Расскажи, почему овцы на улице?
Хаким опять заголосил, что все овечки были с приплодом, и волки сожрали только ягнят в утробе. Я вытер пот, хотя мне не было жарко.
— Ты с чего решил, что это волки?
— Мой кишлак волки всегда так делат.
Подошел Валера.
— Волки, — сказал он уверенно. — Несколько штук. Гребаная сила, я такого еще не видел! Делать-то что будем?
— Звонить. Ты Василичу, я госу. Расскажи все как есть.
Валера полез за телефоном. Я позвонил государственному инспектору и подробно все рассказал. Тот обещал через час быть на месте. Валерин же доклад состоял в основном из матов и междометий.
— Хаким, вызывай полицию. А, нет! Они не поймут. Пусть жена позвонит. Как приедут, заявление обязательно напиши. Может, компенсация какая положена? Валера, поехали следы посмотрим.
С места убоя волки сразу выстроились в цепочку и пошли след в след, так что определить их количество не представлялось возможным. На первых метрах с их морд капала кровь на снег, потом они, видимо, вылизались, и строчка следов пошла в ближайший лог. Туда спускаться мы не рискнули: там всегда слишком много снега, и есть риск засадить снегоход. Мы рассудили, что в логу они точно не задержатся и пойдут дальше, однако волки повели себя по-другому. Они не стали спускаться в лог, остановились на краю и долго там сидели. Валера нашел клочок рыжеватой шерсти.
— Нажрались. Отдыхали. Идти-то тяжело.
— Если бы устали — легли бы. А они слушали, не будет ли погони… Что-то мне не по себе. Поехали до Хакима. Хотя нет, поехали дальше, интересно, куда они подались.
Убедившись, что погони нет, стая ровной строчкой подалась по старому сенному взвозу, на нем снег был укатан как асфальт, но не в сторону болота, в крепь, а наоборот, в строну села. Километров через пять Валера хлопнул меня по плечу. Я сразу остановился, но глушить снегоход не стал. Когда меняется звук работы двигателя или он перестает работать, вся животина пугается. Валера показал на высокую осину метрах в пятистах от нас.
— Видишь, два ворона сидят. Давай туда.
Когда мы подъехали поближе, с земли поднялась еще пара воронов. Понятно. Еще убой. На краю лога лежала косуля. Молодая. Прошлого года. Наст уже не держал, и мы, проваливаясь по пах, подошли к козе вплотную. Валера опять стал материться, что за ним вообще-то редко водится.
— Они же сытые. Ради озорства. Коза даже бежать не могла. Они ей печень сожрали, а она еще живая была. Вот, в боку вырвали и печень вытащили. Их пятеро.
— Как определил?
— Вон там на поле они разошлись. Загоняли к околку.
Когда мы подъехали к фермеру, председатель и инспектор молча курили у машин, а Хаким писал заявление в полицию. Поручкались.
— У мохового болота они козу задавили. Печень вынули и бросили. Пять голов.
— Так это у самого села.
— Там собак уже деревенских слышно. Надо звонить в департамент. Или пусть бригаду присылают, или бумагу на отстрел дают. Как там у вас делается? Они за пару недель всю округу перережут. А мы с такой погодой через неделю уже не сможем проехать.
— Понятно. Поехал докладывать. По дороге обмозгую, как правильно все сделать. Вы сколько человек соберете?
— На шоу-то много приедет. А толковых, со снегоходами, человек десять.
— Ждите звонка.
Инспектор перезвонил через три часа.
— Завтра утром приедет инспектор из опергруппы. Привезет разрешение на отстрел двух голов.
— Их же пять!
— Знаю. Но и этого давать не хотели. Два дня, как волки в Белоярке бычка сильно погрызли. Пришлось зарезать. Хозяин думал — собаки. Никому не позвонил. А участковый сообразил. Собирай народ!
— Уже собраны. Завтра в шесть у Хакима. От него и начнем обрезать.
Когда все собрались на ферме, было еще темно и даже холодно. Снегоходы до обеда будут хорошо идти по насту. Подъехал госинспектор с представителем департамента. Тот вышел и поежился от утреннего морозца. С нами, значит, не поедет. В туфельках.
— Здравствуйте! Кто старший?
Я толкнул Валеру в спину, и он непроизвольно шагнул вперед.
— Ну, я.
— Прекрасно. Разрешение выдано на председателя общества. Он будет с вами. А вы соберите со всех документы и заполните список коллективной охоты.
Валера достал из кофра папочку, а из папочки листик.
— А мы уже заполнили. Время терять не стоит. Наст рухнет и все. Труба.
Валера возглавил разведку, а я остался с остальными на месте заниматься корректировкой. Минут через сорок первый вызов.
— Это Саня. Я на Прудском. На краю лохматого поля. У переправы. Нашел козу. Ливер и легкое съели. Теплая еще. Пар идет.
— За реку не пошли?
— Нет. Наверх пошли. В сторону деляны прошлогодней.
Теперь нужен Валера. А он, оказывается, все слышал.
— Собирай разведчиков. Они теперь загонщики. Реши, где нам выставляться. Отбой.
Валера заголосил в рацию, корректируя охотников. Хорошо, когда все выполняют указания беспрекословно. Потом выскажутся. Если не согласны. Я закурил, слушая распоряжения старшего по загону.
Через полчаса я всех расставил и сам встал крайним номером. Передал Валере о готовности. Загон получался в пару километров, и уйти из него у стаи была возможность. Но старший загона решил действовать быстро и на снегоходах поджать волков к линии номеров, закрыв таким образом выходы из котла. Скоро стали слышны движки снегоходов; натужно гудя, они поднимались вверх по склону из поймы небольшой речки. Послышались выстрелы загонщиков, но не по зверю, а чтобы посеять в нем панику и не давать сориентироваться. Вот загон все ближе, уже слышно, как охотники перекликаются. А номера молчат. Вскоре и загон встал, увидев застрельщиков. Я уже догадался, что произошло, но ждал доклада от Валеры. Он молчал. Видимо, разбирался, где стая его обманула.
Наконец, отозвался:
— Вот собаки серые! Метров сто не дошли до номеров. Здесь распадочек небольшой, они туда нырнули.
— Значит так. Они идут в сторону покосов. Если уйдут за трассу, там бор — не достанем. Если перепрыгнут за речку, тоже не возьмем. Надо действовать как казахи. Выстроимся шеренгой, чтобы каждый видел справа и слева человека, и гоним их на покосы. Пока наст не рухнул, мы их догоним и перегоним. Просто жмем во весь опор.
Снегоходы мгновенно разлетелись. Валера ушел по следу, я — слева от него и немного спереди. Через триста метров я пересек след на махах. Похоже на одиночку. Поджал ручку газа. Сейчас главное — не убиться и не влететь в надув. А серый никуда не денется. Не железный же он! След уходил все левее в гору. Вот уже рядом мой напарник слева. Жестами показываю ему, что иду по следу, и ему необходимо по дуге обогнать зверя и ждать его где-то на поле. Напарник газанул и скрылся за околком.
Так, прыжки волка стали короче, и он начал заметно проваливаться в снег. Потеплело. Наст отходит. Уже километров шесть такой гонки. И вдруг вижу — след уходит резко вправо, в небольшой ельник. Я в мелкие елочки не лезу, а обхожу небольшой лесок по левому краю. Выхода нет. Неужели лег в чаще? Я уже собрался сойти со снегохода, как заприметил между деревьями след. Внутри наста не было, волк глубоко проваливался, отчего след был хорошо заметен издалека. Ах хитрюга! Обойти затеял! Резко газанул, и то, чего опасался, случилось. Гусянка зажужжала, и снегоход опустился вниз, наст провалился, а под ним мягкий снег. Я судорожно начал раскачивать снегоход, подгазовывая. И вот гусянка за что-то зацепилась, толчок — и машина медленно вышла на ровный наст.
Эх, время потеряно! Выскочил я за ельник — и вот он, волчий след, уже по насту. Серый вышел на мой снегоходный путик. Посидел. Видимо, устал. Или нет, не устал, а просто сидел и слушал, как я буксовал. А потом ушел в обратном направлении. Это плохо. Надо обойти его слева и поджать, чтобы он опять вернулся на свой след.
И все же он устал. Я быстро его обошел и повернул-таки в нужном направлении. Волк попытался еще раз провернуть свою шутку, но я остановился и подождал. И тут я его увидел. Он стоял в ста метрах от меня и смотрел. Затем развернулся и бросился бежать. Хвост крутился как пропеллер, уши прижаты. Значит, все-таки устал и злится. Хорошо. Подожму его поближе.
Начался подъем. И тут снегоход забуксовал. Как же не вовремя! До волка сто метров. Снегоход рыл гусянкой снег и заваливался влево. Опираясь на него, я выстрелил. И обзадил. Передвинул планку на двести метров, и снова выстрелил. И еще. Еще. Металлический щелчок сообщил мне, что патроны кончились. Волк скрылся за гривой…
Послышались выстрелы. Два. Из гладкого. Мой напарник удачно встал. Снимаю рацию:
— Володя, это ты стрелял?
— Есть. Минус один. Второго выстрела можно было не делать. Волк еле шел. Я так. Со страху.
— Сейчас подъеду.
С трудом поставил снегоход на гусянку и тихо объехал гриву. Волк лежал посреди покоса. Картечь прошла навылет. Володя стрелял метров с двадцати. Нет жалости во мне, и неспроста. Звери они, и мы с ними по-звериному. Но уважение есть.
Валера до темноты гонял волчью стаю, но так никого и не увидел. После этой охоты волки ушли из наших угодий за большую реку.
Мы сидели на сиденьях своих снегоходов и курили, поглядывая на остывающую волчицу. Через покос медленно шла лосиха, отвесив толстое пузо до наста. Она остановилась и утомленно посмотрела на нас, нервно подергивая ноздрями и ушами, совершенно не догадываясь, что сегодня, мы, возможно, спасли ей жизнь…
