Прочитав в «Заметках псового охотника» о лисичках с ножками, не могу умолчать о случаях из своей охотничьей практики, которые доказывают существование особей с необычными способностями.
Среди охотников мало найдется тех, кто не знаком с привычной скоростью лисы… В моем опыте как охотника происходили интересные случаи.
В Малоархангельске Орловской губернии я мог гордиться своими борзыми – породистыми псами, выведенными мною за двадцать лет из разных пород. Лучше их у меня быть не желал никогда. Остальные охотники помнят их и некоторые считали, что ездить со мной скучно: собаки брали всё настигнутое по первой и второй угонке, так что полюбоваться на травлю было сложно.
В конце октября я со своими борзыми (с тремя сворами) отправился на охоту. Неподалеку от села Сабурова простирается торфяное болотце, усеянное копанными ямами для мочки пеньки и местами добычи торфа. От этого болота полудугою в полтора версты тянется неглубокий голый овраг. В его начале расположился густой дубовый кустарник с отвесными овражками и лисьими суринами.
Подъехав к болотцу, я направил две своры вдоль оврага, а сам поехал прямым путем к кустарнику, значительно опередив их, чтобы, если своры поднимут зверя около оврага, иметь возможность перекрыть ему путь к кустарнику. Не доезжая десятины на полторы до кустарника, увидел — кума вытянулась на меже в зеленях. Повернув круто направо и не показывая виду, что ее заметил, обогнул кустарник и выехал из кустов прямо на нее, на зеленя. Лиса вмиг понежилась; собаки рванулись; я молча марш-маршем за ними. Лиса как-то ловко вскинула вверх трубою, повернулась к лесу, секунду постояла, как бы не зная, на что решиться, сделала два прыжка в сторону, порываясь к кустам, но, видя настигающую свору, круто повернула направо и пошла прямым путем к болотцу.
Стороны живо бросились навстречу друг другу. Первая прибыла прямо на пути, но лиса только заметила и улетела дальше. Вторая мчалась прямо навстречу, и я решил, что для злодейки конец; но не тут-то было: лиса перепрыгнула через трёх собак, как через преграду, и ускорилась сильнее, так что собаки, висевшие на трубе, стали явно отставать. Долетев до болотца, лиса в кочке укрылась. Недолго искали: в кочке оказалась сурина. Выйдя с коня, я заглянул под кочку: глазам моим представилась сурина на вылет, аршина в два длиною; запыхавшаяся лисица сидела на виду.
Я уселся на ту же лавочку. Обступаемый собаками, я размышлял, как организовать новую забаву. Выкурил сигарету и дав собакам отдохнуть, отмахнул их от сурины, чтобы не схватили на лапу, и запустил арапника в сурину. Лиса моментально вылетала из норы, сделав прямо из неё огромный прыжок, и помчалась по копаням, смело перепрыгивая через них. Я между прочим, не отходил от норы, чтобы не дать ей возможности, обогнув круг, вскочить в ту же сурину. Половина собак, перепрыгивая за плутовкою и не приготовившись к такому маневру, плавали в копанях, а четыре, обогнув копани, начали бежать очень быстро. Лиса попыталась выйти из болота, но, видя настигающих собак, круто повернула в кочки, избила по ним все стаи, проскочила между ног моего коня и скрылась в ту же сурину, получив только от меня арапника.
— Как быть? — спрашиваю своих охотников.
— Что делать? — спрашивают. — Остаётся только одно: захватить её живой.
— Лучше не тревожить ее и пожелаем ей ещё раз порадовать нас таким образом.
Так решили. Уселись на сурине, отдохнули ненадолго и распределились по полям. Однако каторга нашего прошения не учла, и сколько раз мы ни ездили туда же, больше с нами не сталкивались.
***
Когда я охотился в Елецком уезде, то во время дальних поездок ко мне приезжал знающий все окрестности житель, проживавший за Засоснинскою слободою, в десяти верстах от города, мужичок Дюкарев. Бывал он охотником горячим, рассказывал о всякой травле с особым энтузиазмом и готов был проскакать за зверем, даже зайцем, любые расстояния — словом, охотник в душе.
У него была пара борзых собачек: серый рослый кобель и небольшая сучонка лисьего окраса, довольно мускулистая, с большим верхом. Так что когда она трусила за своим хозяином с уткнутым по обыкновению в землю щипцом и опущенным правилом, то похожа была на букву С. Но эта сучка отличалась необыкновенной цепкостью: стоило только кобелю угнать зверя, как Пальма уже вцеплялась, как игла за магнит. Дюкарев дорожил ими превыше всего на свете, да и было за что: травил он ими русаков и лисиц вдоволь.
Я велел ему приехать пораньше, чтобы отправиться в незнакомые мне места на два дня. В назначенный день я отправил подводу с овсом и припасами вперед утром, оседлал коней и ждал Дюкарева. Пробило девять, десять часов, а его все нет; наконец, появился: конь переспавший и весь мокрый, собаки истомленные и сам весь красный, как рак.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Измучил этот злодей, будь он проклят! Да и где он появился — на бугорке, под самой Засоснинскою слободою. Еду я, поталкиваю, спешу к вашей милости; только взбираюсь на бугорок, что под слободой, а он — пырьх! Из-под самых ног! Я: отсюда! Собаки зашагали; а он бочит, бочит, поворачивает, значит, назад от слободы. Пальма вот-вот-вот сейчас доспеет. Не захватила проклятая оморок тебя ушиби! Да хоть бы бежал этот злодей, как следствует, ну, ушел бы и шабаш! А то ведь заложил одно ухо на затылок да ковыляет перед собаками, вот как рукою взять. Я: отсюда! отсюда! Ну, друзья, не выдай, сделай милость! А они вместо того, чтоб подвалить сразу да поперек ему мерзавцу, кланяются ему в хвост, да и шабаш! Ух проклятые! Удавлю сейчас анафем, чтоб и не воняли вокруг меня!
С новой силой подошел к собакам.
— Да ты бы уж бросил, — остановил я его.
— Как же бросить, когда вижу, что этот, несчастный, от собак бежит, как я от вашей милости? Я хлестанул злобного арапником, вытянулся бедняга — из сил лезет за ними, да ничего не поделаешь. Так, почитай, до самой нашей деревни мучил нас, потом свалился в овражек и пропал, как в воду канул.
Хочу вернуться домой, но ваша благосклонность заставит меня ждать.
Нечем было заниматься; приказал отдать ему жженый овес, собакам – овсянку, и в двенадцать часов отправились в дорогу.
Вернувшись с охоты и провожая Дюкарева, объявил ему, что через два дня буду в его краях, и приказал поджидать меня.
Отдохнув и завершив дела, отправился в сторону Засоснинска.
— Вот налево Дюкаревский бугор — усмехаясь говорит мне ехавший рядом, когда мы проехали слободу.
— Да ведь там уже окаяннаго русака нет, — отвечаю я.
— Зачем всё это знать? Ему дом не строить. Придет и просто ляжет.
— Ну, поворачивай к бугру, — приказал я.
Увидев приближающихся гончих и борзых, окаянный сверкнул, но уже не брел, как говорил Дюкарев, а отделился от собак и убежал в поля. За это спасибо: по крайней мере, не измучил всю охоту.
Несколько дней спустя я вновь отправился в сторону Засоснинского, ведь в первый раз мне нужно было спешить домой, и множество интересных мест осталось неизученными; на этот раз же взял с собой аптекаря и пять гончих собак. Выехали за слободу.
— Неужели этот человек всё ещё здесь? — спрашиваю я возившегося.
— Что же мудреного? Надо попробовать.
— Нужно обойти круглым путем, если решите попробовать, — говорю я.
Лошади и собаки плотно окружили холм, так что пробраться, похоже, было бы невозможно ни русаку, ни котенку.
— Ладно, тогда это наше. Дадим Дюкареву в дар. Въезд разрешен, Иван!
едва Иван ступил на холм, как тут же появился лукавый русак. Вскочил на мгновение на задние лапы, повернул ушами и вместе с криком бросился на псов аптекаря, сделав прыжок в два аршина высоты, перепрыгнул через собачью стаю и покатился по полю, удаляясь от них всё дальше.
— Браво! Браво! — воскликнул с нетерпением аптекарь.
Я долго ездил, думая… Но ничего не придумал.
***
В начале сентября я поехал к брату в Новосилеский уезд для охоты. Борзых там было предостаточно, так что взял с собой лишь легаша. В свободное от псовой охоты утро с ружьём и легашом отправился на жнивники пострелять перепелов. Охота удалась, перепелки валились в ягдташ. Я двигался к кустарному лесу, мимо которого мужик вез снопы. Вдруг от выстрела по перепелу, шагах в пятидесяти от меня, выскочил русак. Мужик, увидев его, заорал. От него покатилась серая масса прямо к русаку. Подкатывается ближе. Вижу, делает угонку, другую и затем кубарем с русаком катится в попавшуюся на пути лощинку.
Мужчина, оставив повозку, мчится туда же. Это заинтересовало меня, и подойдя к оврагу, я увидел русака, уже отколотого в руках мужчины, а возле него крутилась маленькая собачка, в аршин длины, с кривыми передними короткими лапами, густой волчьей шерстью и пушистым хвостом.
— Давай за щенка пять целковых? — спрашивает жидкий человек.
— Нет, господин, возрасту двадцати пяти не доберусь; она меня третий год кормит: всю осень и зиму, что ни увижу, то травлю; прошлую зиму восемь лисиц от нее продал, а русакам — их число пересчитать невозможно.
***
Помещик из Нижнедевицкого уезда Н.П. Л-, во время большой охоты скакал по полю и подошел к пастуху, возле которого крутилась маленькая золотистая собака.
— Убирай собаку, а то моя её порвёт,— кричит Лев мужику.
— Пусть сначала догонят, — кратко отвечает мужик.
— Убирайся, говорю, скорее! — поправляет Л-в, замечая, что собаки, прежде ненадежно привязанные, начинают напрягать ушки.
Мужчина последовал совету, взял собаку на руки и подошел к Лев.
— Положим, господин, на десяти целковых, что ваши соперники не поспешат.
— Деньги с тебя взять у меня никак не получится, — говорит Л-в, — но вот так: если тебя не поймают, то я заплачу тебе десять целковых, а если поймают, то ты получишь десять арапников.
— Согласен. Поставь своих, — зашевелился обрадованный мужчина и, побежав к повозке, начал засовывать в мешок собаку.
Л-в, отобрав три своры борзых, поставил их в ряд.
— Готово!
Мужчина, продвинув собаку на тридцать шагов, стал её хлестать кнутом и, вытащив из сумки, воскликнул: «Желтый, домой!».
Безумная собачка, выскочив из мешка, помчалась прочь. Увидев шестерых псов-борзых, она так разнервничалась, что борзые, понимая свое бессилие, повернули обратно по пути.
Лев, доставая из кошелька деньги, спокойно протянул мужчине десятирублёвую купюру. Затем, оттолкнувшись от скамейки и расставив руки в стороны, произнёс: «Чего только не бывает в жизни!»
Журнал «Природа и охота», 1889 год
