Едем мимо небольшого лесочка в степи. Говорим о всякой мелочи, а глазами просматриваем заснеженные обочины, практикуя охотничье косоглазие. Это особая привычка охотников за рулем: один глаз смотрит на дорогу, а второй высматривает следы по ходу движения. Следов пока не обнаружили, или встречали там, где охотиться с гончей опасно, вдоль дорог с интенсивным движением (трассы).
За поселком находится мехток; в сущности, это конец всех дорог. Далее поля с заснеженными проселками. За оградой внутри территории открытая площадка, где фермеры сжигают лузгу — остатки кукурузы, прошедшей через различные очистные механизмы. Объемы внушительные: десятки КАМАЗов. О этике уничтожения очень съедобного для скотины «мусора» не буду рассуждать. Неприятное зрелище, варварское, но изменить его вне нашей власти. Отвалы горят неделями и месяцами, подобно тлению торфяников или мусорной свалки… Ни снег, ни дождь их не тушат.
С окраины леса (лесных дубрав) до мехтока и обратно множество следов русака. Зайчики протоптали тропинки, одни ведут к дырке в заборе, другие — к снежному перемету. Дым от топки клубится над лесом. Запах! Что делать? Пока ехали, других мест с зайцами не нашли.
Выходим, собираемся. Собака сочетает туалет с осмотром следов. Особых надежд нет, больше рассчитываем на рывок — охоту, где один с собакой в загоне, а второй на опушке наблюдает за спугнутым русаком, постоянно перемещаясь под возможный старт зайца из леса в поле. Навигаторы и рации нам в помощь. Охота низкопробная, но такая у нас имеется. Хлопнем зайца и угомонимся. А не хлопнем, то выгоним в поле и уже в поле, вне дыма, разберемся.
Вдруг загудело в лесу. Выжлец Мишка ревел, как медведь в драке. Говорят, что это красиво, но мне кажется странным пугать маленького зайца таким заревом. Бывало, грибы с осени из-за этого ухода покидали угодья.
Собачка якобы гнает зверя, но доверие отсутствует. В такой атмосфере, в таком смраде! Торопимся, волнуемся. По следам видно, что работа идёт нормально, но своим глазам не верим. Не должен гонять!
Зверь беспорядочно перемещается, то приближается к «носовому платку», то удаляется на большее расстояние. Не выходит за пределы леса, всё время крутится среди терновников и акаций, строго в шлейфе дыма. Через пару часов появился зайчик, но мы становимся все более возбуждёнными. Нам нравится эта игра, понимаем, что времени осталось мало. Всё вытоптано: зайцами (шумовыми тут же), собакой и нами.
По рации общаемся с напарником, время от времени видим собаку, а зайца нет. В угодье плотный чащоб: не видно цели. Зверек уже не бегает, как положено ушастому, ползает, хвост от земли едва отрывая. Нет, не устал косой, куражится. Держит нас и собаку под визуальным контролем.
Наконец добычу поймали! Сработала тактика «подшуметь». Когда один привлекает зверя, а другой прячется и поджидает. Заяц, покинувший привычное место, идёт на новую площадку, не подозревая, что его там ожидают.
Обычно, заполучив зайца, стремимся изменить место охоты. Чтобы по новому, незаснеженному снегу работа шла легче как нам, так и псу, а следы были ясны для чтения.
Проехали пару километров, и — вот! Стронутый заяц скрылся в дыму, и мы два часа искали его. Такая же картина повторилась при каждом нашем приезде. Зайцы пытались прятаться в дыме, а нам с собаками дым не мешал.
С тех пор мы перестал избегать мест после выпалов травы, свежесгоревших лесополос и всего, что называют пожаром и его следствиями. Всю жизнь сторонились того, чего не было. Были во власти предрассудков.
В ходе погони случайно оказались в облаке выхлопов химзавода. При падающем давлении дым прижимался к земле, запах аммиака был сильный, но собака продолжала работать по следу зайца. В обычном режиме. Когда до ружья, а когда без такового — сколы, перемолчки, потери — все как всегда.
Случались поездки на охоту на старых отечественных «Ладах». Выхлопные газы иногда попадали в салон, слезы щипали глаза, но собаки оставались без изменений. Работала как всегда. Проигрывали зверя по другим причинам.
Много раз наблюдал, как заяц или лиса бежали по железнодорожному полотну вдоль рельсов от собак, и это прибежище не было сложнее накатанной дороги. Да, с промахами, да, не всегда, но справлялись.
В историях с резкими запахами мы, хозяева собак, внушаем питомцам мысль, что там, где дым и вонь, можно не прилагать усилий, не доводить дело до конца. Собаки чутко улавливают настроение владельца, и стоит гончатнику дать повод собаке «тут делать нечего», как это становится нормой. В подтверждение приведу пример: если не стрелять из-под гончей косуль и прочих «копыт», то интерес собаки к ним со временем исчезает. Если не поддерживать охоту на лисиц, куниц, кошек, то эти объекты «перестают встречаться» в угодьях.
Главным препятствием для выслеживания гончими является ситуация, когда заяц проскакивает между стадом коров или овец. Возможно, мы ошибаемся.
Современные дикие звери, пережившие давление орудий охоты, согласно теории эволюции видов, значительно изменили поведение. Саратовские зайцы и лисы почти перестали выходить из леса на опушки как ночью, так и днем. Тепловизоры современных охотников отсеивают тех, кто выходит из леса ночью. Выжившие «партизаны» передают потомству наследственные инстинкты избегать открытых мест.
Поля из подсолнечника и кукурузы, нескошенные луга, заросли ковылем на склонах оврагов стали главными кормовыми угодьями зайцев вместо озимых полей и выкошенных лугов. В этих местах для тепловизора и пули из карабина обзор затруднён.
