Едем по малому степному лесочку, разговариваем о всяких мелочах, а глазами осматриваем заснеженные обочины, тренируем охотничье косоглазие. Это особый навык водителей-охотников, когда один глаз смотрит на дорогу, а второй выискивает следы в движении. Следов пока не нашли, или встречали там, где с гончей опасно охотиться, вдоль трасс с интенсивным движением.
За поселком находится мехток; фактически это конец всех дорог. Далее поля с проселками, забитыми снегом. За забором, на внутренней территории, открытая площадка, где фермеры сжигают лузгу — отходы от кукурузы, прошедшей через очистные механизмы. Объем внушителен: десятки КАМАЗов. О этике уничтожения «мусора», съедобного для скотины, не буду рассуждать. Неприятная картина, варварская, но изменить ее вне нашей власти. Отвалы горят неделями и месяцами, как тление торфяников или свалка мусора… Ни снег, ни дождь их не тушат.
Из дремучего леса (лесных посадок дуба) до места стоянки и обратно много следов русака. Зайцы проложили тропинки, где к отверстию в заборе, а где и к снежному холмику сверху. Дымовая завеса от костра над лесом. Вонь! Что же делать? Пока ехали, других мест с зайцами не нашли.
Выходим на охоту, собираемся. Собачка делает своё дело, одновременно осматривая следы. Особых ожиданий нет, больше надеемся на рывок — охоту, где один с собакой в загоне, а второй на опушке наблюдает за спугнутым русаком, постоянно перемещаясь под возможный старт зайца из леса в поле. Навигаторы и рации нам в помощь. Охота не самая лучшая, но и такая у нас есть. Успеем поймать зайца и угомонимся. А если нет, выгоним его в поле и уже там, вне дыма, разберемся.
Сразу же после машины за гулом в лесу послышалось рычание. Выжлец Мишка воет, как медведь в драке. Говорят, что это красиво, но мне кажется, что пугать маленького зайца ярким заревом не к месту. Есть случаи, когда осенью грибники оставляли свои места из-за страха.
Собачка преследует зверя, будто бы справляется с задачей. Но доверие отсутствует. В таком тумане, в такой зловонной атмосфере! Мы нервничаем, суетливы. По следам видно, что работа идёт нормально, но глазам своим не верится. Не должен преследовать!
Вьюга метается туда-сюда. Иногда на «носовом платке», иной раз отодвигается на километр с лишним. Не выходит за край леса, всё по терновникам да по акациям крутится, строго в шлейфе дыма. Через пару часов зайчик начал западать, а мы всё больше раздражаемся. Азарт нам не чужд, понимаем, что времени до потери осталось совсем немного. Всё вытоптано. Зайцами (шумовые тут же), собакой и нами.
По рации общаемся с напарником, периодически видим собаку, а зайца нет. Местность плотная — цели не видно. Зверек уже не бегает, как положено ушастому, ползает, хвост от земли едва отрывая. Нет, не устал косой, куражится. Держит нас и собаку под визуальным контролем.
Наконец удалось! Помог прием «подшуметь». Один ведет зайца под гон откровенно, а второй прячется и наблюдает. Выгоняемый из привычного места заяц перемещается на новое место, не замечая, что его там ждут.
Занимаясь лыжным спортом, желаем сменить локацию.
Проехав пару километров, увидели: заяц побежал в дыму. Два часа искали его. Приезжаем — картина повторяется: зайцы прячутся в дыме, а дым нам с собаками не мешает.
С тех пор мы перестали опасаться мест после травяного пала, свежесгоревших лесополос и всего, что принято называть пожаром и его последствием. Всю жизнь обходили стороной того, чего нет. Жила в власти предрассудков.
В гонке мы случайно попали в шлейф трубы химического завода. Заметили это уже во время погони. Падающее давление прижимало выхлопы к земле, стоял запах аммиака, но собака продолжала работать по зайцу. Как и всегда, с ружьем или без, были сколы, перемолчки, потери.
Иногда охотились на старых советских «Жигулях». Выхлопные газы проникали в салон, вызывая слезотечение, но собаки не обращали внимания.
Часто сам наблюдал, как заяц или лиса по железнодорожному полотну вдоль рельсов от собак убегали, и этот путь не был сложнее накатанного проселка. Да, с заминками, да, не всегда удавалось, но выправляли.
В историях с резкими, на наш взгляд, запахами мы, владельцы собак, заставляем питомцев думать, что там, где дым и вонь, можно не стараться. Собаки хорошо чувствуют настроение хозяина, и если гончая получает повод считать, что «тут делать нечего», это становится нормой. В качестве примера приведу: если не стрелять из-под гончей косули и прочие «копыта», то интерес собаки к ним со временем пропадает. Если не поддерживать работы по лисице, кунице, кошке, то эти объекты «перестают встречаться» в угодьях.
Практически единственным препятствием для гончих бывают ситуации, когда заяц проскакивает сквозь стадо коров или овец. Возможно, наше мнение не совсем верно.
В соответствии с теорией эволюции виды, пережившие давление современных охотничьих орудий, часто радикально изменили поведение. Саратовские зайцы и лисы практически перестали выходить из леса на опушки днем или ночью. Современные охотники с тепловизорами уничтожили тех, кто носит нос из леса ночью. Выжившие «партизаны» произвели потомство с наследственными инстинктами избегать открытых мест.
50 лет назад главными кормовыми угодьями зайцев были озимые поля и выкошенные луга. Сейчас зайцы живут и питаются среди полей подсолнечника и кукурузы, в середине некосимых лугов, на заросших ковылем склонах оврагов. То есть там, где тепловизор видит плохо, и пуля из карабина проходит хуже.
