В пятидесяти километрах к северу опушки и березовики сменяются елово-осиновой тайгой Васюганьи. Там, на границе Большого болота, добывают себе пропитание обитатели тайги.
Глухие и труднодоступные места дороги моей душе, ведь это родина предков. Каждую весну я навещаю родню, наслаждаюсь пробуждением природы после долгой зимней спячки и добываю медведя. Дядя и двоюродные братья стараются передать мне накопленный поколениями опыт.
Охота на медведей весной мне дороже всех остальных.
После утонченной охоты (с подсадными, на тяге) охота на приваде, грубая и кровавая в своем исполнении, дает такой заряд адреналина, что его хватает до осени с лихвой. Основная хитрость для охотника — умение заманить зверя на приваду. Тайга большая, пространства огромные, и чтобы медведь пришел, надо действовать по чувствительной струне — желанию насытить свой желудок.
В тайге местами ещё снег, кругом разливы, первая трава несмело появляется на склонах и прогалах, а медведь уже очнулся от спячки и шарахается по окрестностям. Нашел немного травки, прочистил кишечник, заработал желудок, требующий топлива для поддержания организма, а топлива-то и нет. Хорошо, если наткнётся на пропавшую по весне косулю или прихватит новорожденного лосенка, но это редкая удача. Вот и наматывает десятки километров в поисках запаха, который укажет ему, где поживиться. Запас жира ещё остался, но через пару недель сильно потеряет в весе, зимняя шуба облезет, и трофей потеряет свою ценность.
Для заманивания хищника под выстрел требуется резкий запах. Подходящим вариантом является тухлая рыба. В нескольких километрах от убежища на открытой поляне в просеке или лесной дороге раскладывают пару килограммов испорченной рыбы, затем всё покрывают ветками, чтобы не разнести его птицы. Весенний ветер распространит аромат на большие расстояния. Где-то голодный медведь не сможет устоять и изменит свой путь. Но пары килограмм ему окажутся недостаточными. Желудок мгновенно переработает небольшую порцию и потребует большего.
Начнется второй этап подманивания зверя: потребуется мешок с остатками рыбы. Лучше джутовый, но подойдет любой, пропускающий рассол, появляющийся после того, как охотник потопчется по нему и даже попрыгает. Это необходимо для обильного выделения рассола и смазки обуви, чтобы убрать запах жилья. Затем охотник привязывает к мешку прочную веревку и тянет его в сторону лабаза, оставляя пахучий след для медведя. Потенциальный гость обязательно последует в нужном направлении. На самой приваде нужно оставить столько еды, чтобы медведь за один раз не наелся. После этого он будет ходить к кормушке по расписанию. Привязать бочку с тухлятиной — ничего кроме злости это не вызовет, медведь погонит ее и уйдет.
В качестве альтернативы бочке можно повесить мешок; чем выше расположить его, тем большего радиуса действия приобретет запах. Всё же нужна подкормка.
Охотник, заметивший приход медведя и съеденную им подкормку, надевает тёплую одежду, берёт дополнительную порцию корма, надёжное оружие со специальным фонарём, ночным или тепловизионным прицелом. Наблюдение за выходом зверя на лабазе требует терпения и стойкости, однако достойный трофей станет наградой за ожидание. Обратите внимание: после манипуляций с тухлой рыбой охотника не пустят ни в дом, ни во двор, поэтому нужно иметь полиэтиленовый мешок для складирования лесной одежды. Но об этом я хотел рассказать немного позже.
Осенью раздалась канонада открытия охоты, бабье лето прошло, комары и мошка отошли, воздух наполнился свежестью и звоном, но в нашем небольшом хозяйстве прибавилось забот: готовились к коллективным охотам. С утра совместно с егерем Валерой объехали участок, проверили подкормочные поля и площадки, постояли в бору на краю мохового болота, послушали, не начинают ли квакать лосихи перед гоном. Валера уехал в город к детям, а после сытного обеда я собрался отдохнуть на базе.
Но не тут-то было! По реке прошумела моторка, причалила. Через пару минут кто-то тихо, но горячо заговорил у крыльца. Надо вставать и встречать. Пришли два молодца из соседней деревни, братья-погодки Серега и Санька. В забродных сапогах, лица и руки закопченные, видно, что проводят все свободное время у костра. Известные браконьеры.
— Мы к тебе. Беда у нас.
— Привет и вам. С проблемой обратитесь к врачам или в полицию. Я вам не могу помочь.
К сожалению, это серьёзный инцидент. Медведь атаковал нас.
— Если бы напал, то вы бы здесь не стояли. Испугались чего-нибудь или кто-то шутит?
— Нет, мы его видели. Напал, едва успели в лодку запрыгнуть.
— Где это случилось?
— На острове. На Большом.
— Рядом с судоходной дорогой? За высыхающей канавкой? Там есть единственное место, куда можно ставить снасти. И улов хороший, много осетров.
Братья переглянулись.
— А ты откуда знаешь?
Не всегда был благочестивым. Всё, что произошло здесь, меня не касается. Пусть Яков Михалыч разберется с вами. Говорите!
Братишки дружно и тяжело вздохнули.
Мы всю ночь просидели без поклевок. Выпили чаю, уже собирались уезжать, а тут ветки трещат. Чаща там непролазная, вечером за дровами хотели сходить — не пролезли, плавник жгли. Санька говорит: наверное, лось, а я на Михалыча подумал. А он голову с обрыва свесил, как рыкнет и давай спускаться. Ну, мы в лодку как были, и… Что дальше рассказывать, не знаю.
— Да кто он-то? Чья голова?
— Я же говорю: медведь. Огромный, как трактор.
— Ты медведя-то хоть раз видел?
— Там у Парабели всё это в изобилии имеется. Увидели много раз.
— А от меня-то чего хотите?
— Как чего? Застрели его!
— С какой стати?
Нам нужно забрать вещи. Много их там осталось.
— За ваш хлам меня привлекут к ответственности? Вы что, считаете меня глупым?
Вновь взгляды встретились у братьев, выдав их настоящие намерения.
От тюрьмы ничего не осталось.
— И сколько?
— Два хвоста. Один за десятку. Мы поделимся.
— Не хватало еще, чтобы вы с мною делились! Сами же все разнесете. Ладно, сочтемся. С вами съеду, конечно. Будем считать, что теперь я ваша крыша, ну и посмотрю, кто на вас дрожи навел. Сейчас карабин достану.
Подъезжая к маленькому пляжу, зажатому с разных сторон осинными стволами и обрывистым берегом, я понял: это был настоящий медведь.
Стан раскидан, что-то плывет в воде, навес разодран. Зверь сильно ярился, что казалось странным. По следам медведь был средних размеров. Братья не решались причалить и болтались неподалеку. Я снял карабин с предохранителя и выстрелил в воздух. Братья засуетились и ловко причалили к кусту над водой. Они пошарили под водой руками и вытащили из воды лодку — квадратный ящик из металлической сетки, где хранили пойманную рыбу в живом состоянии. Сильная рыба забилась о днище лодки. Тоже мне конспираторы! Я бы сразу определил, где тюрьма висит, потому как еще десяток лет назад сам к этому кусту привязывал свою, а налимчиков и язей сажал на кукан и оставлял на видном месте.
— Вы чем, лишенцы, завтракали?
— Тушенкой.
— Банки наверх выкидывали?
— Да.
— Ты его на завтрак позвал. Пока вы внизу сидели, ветер запахи вдоль реки несла, а вы банки наверх закинули, ему сразу стало их пахнуть. Хорошо, что на завтрак пришел, а не на ужин… Так, ты мне должен? С тебя полмешка рыбы, ну там фанеры или карасей, мне всё равно. К вечеру привези. На приваду. Вашего Мишку буду тиранить.
— Лады. Сделаем. Это запросто.
— Здесь бесполезно проявлять активность, все запечатлевается камерами.
— Какие еще камеры?
— Датчики наблюдают. Мне видны олени. Яков Михалыч – за вами.
Братья снова посмотрели друг другу в глаза. Вернувшись на базу, сразу же позвонил в департамент, договорился обо всем и перезвонил Валере.
— Здравствуй! Ты всё ещё здесь? Отлично. У тебя с собой ружье? Поезжай в департамент, в тринадцатый кабинет, забери и оплати лицензию на медведя в общедоступные земли… Хорошо. Пришёл? Братьев Симаковых не съел, насколько я понял. Я понимаю, что пришлось это сделать. Теперь это наша забота. Жду тебя.
Валера приехал к вечеру.
Зачем нам этот медведь, если всё было хорошо? Я никогда его не встречал.
Несложно всё это. Как на кабане — так и на лабазе будем сидеть, только вдвоем. Братья-акробаты мешок карася привезли, хорошего. Даже жалко его в пропасти пускать. А вот и верно, на приваду и полмешка хватит. Мяса бы где достать.
Короленко потерял корову. Умерла ночью неожиданно. Не успели вызвать ветеринара, поэтому после смерти не смогли продать. Раздают по мелочи. Мне досталась для кормления собак.
Хорошо. Езжай к Короленко и забирай всё оставшееся. У меня тоже псы голодные. И голову с шкурой необходимо взять. С головой и шкурой долго воротится. Нужна ещё цепь.
— Цепь-то зачем?
— Обвяжем голову цепью, чтоб не утащили. Сделаем это завтра поутру, но не слишком рано. Лучше подождать, пока роса высохнет, ведь промочить не хочется.
Мы прибыли на остров Большой. Название ему данное справедливо, так как он был огромным и покрыт непроходимым кустарником и осинником, переплетающимся с елями. На постоянной основе здесь жили несколько косуль, пара лосей с телятами и переменная группа быков разного возраста. Было построено место для посоления мяса и лабаз. Часто, особенно осенью, на остров захаживали кабаны. Загонная охота из-за сильной захламленности и густого подлеска была невозможна, но с лабаза всегда уходили с трофеями.
Валера закурил.
— Вчера в отделе, который выдаёт лицензии… лысоватый человек…
— Сергей Юрьевич.
Согласен. Говорил, что неурожай шишек по северным районам и случаются нападения на скот, да ещё в Бибеево тетю какую-то с грибницей подрал. К счастью, народу рядом было много — отбили.
— Три года шишки нет. Вот по этой причине он пришел. Ему на зиму нужно запастись жиром, а ты говоришь: зачем нам этот медведь?! Сами будем с опаской ходить. А грибники и рыбаки к выходным из города съедутся? Будет много народу. Это наша беда.
— Может, собак?
С собаками медведь не знаком. В ловушке его быстро переловит. Представь, чтобы подойти к нему на десять метров для выстрела. Готов?
Валера выбросил сигаретный окурёк в воду и нахмурился.
— Нет.
— Ну тогда пошли.
В густых зарослях мы проложили тропу до солонца, идти было несложно, если бы не поваленные деревья и коровья голова с шкурой. Было сумрачно: кроны деревьев смыкались над головой. На мгновение вспомнилось: «Сентябрь, лес чернел от осени, под ногами сладко пахла и чавкала мшистая земля. Казалось, что десятки гигантских кошек крадутся сзади». Валера всё время оглядывался и, как мне показалось, принюхивался.
Обрати внимание на следы. Зачем ты так нюхаешь?
— Говорили, будто медведи очень пахнут.
— Так оно и есть. Как собака после ливня. Нужно непрерывно говорить, чтобы прочитал и успел исчезнуть. Встречать его на этом пути не хотелось бы.
— Так может, он уже ушел?
— По какому праву? Его никто не пугал. Малина растёт в изобилии. Животных много всяких. Впрочем, его нет здесь.
Выйдя почти из кустарника, Валера оборвался: на тропинке валялась большая кучка экскрементов.
— Его, что ли?
— Не-а, Валерка, зверь какой-то большой, размером с лошадь, тропу разрушает… Терпи, Потапыч, мясо приносим!
Сбросив тяжёлые рюкзаки у лестницы лабаза, прошли на солонец. Оголенная почва раскисла после дождей и прилипала к сапогам. Свежие медвежьи следы перекрывали старые лосиные.
— Валера, ты не замечаешь? Дерсу, учись! Теперь следы таких будем чаще видеть. Посмотри: с пяткой и большие — задние, а вот эти, поменьше, с длинными когтями — передние. Внимательнее смотри!
— Когти здоровые. Да, действительно, на левой передней лапе отсутствуют два крайних когтя. К тому же практически не наступает на неё.
Ему больно, будто попал в капкан или болезнь приключилась. Опасен. Беда! Не хочу солонец пропастиной портить. Сейчас на лабаз залезем и оглядимся. Устроим всё на соседней полоине (старице). Там береза стоит, в которую молния ударила.
Согласен. Пустяки не стоит портить. Слишком далеко. Шесть десятков метров.
— Больше негде.
Закончили работу быстро. Установили березу на цепь, свободный конец несколько раз, как стежком, пропустили через коровью шкуру и застопорили головой, накрепко обмотав за рога. Получилось хорошо. Обзор хороший. Далековато, конечно.
— Отлично, сейчас поставлю камеру, и пойдём. Когда гость появится, камера мне его снимок отправит.
В три часа ночи пришло фото с медведем, который грызет коровью голову. Спокойно спать теперь невозможно.
— Алло! Слушаю.
— Валера, пришёл он. Завтра ночью начинаем. Будь готов!
Мы стоим на берегу, запакованные и полны решимости (или по крайней мере так кажем). Валера взялся за двустволку 12-го калибра. Надежная и мощная штука. У меня карабин 7,62х39, с подствольным фонарем и коллиматором, может быть, не самый сильный, но на лося работает отлично, к тому же с ним я уже добыл несколько медведей. Так что в него я верил. На ноги привязали куски мешков от рыбы. Запах ужасный!
Идём. Я вперёд, ты соответственно сзади. Оглянись. Зарядка здесь, и сразу с предохранителя снимай. Стреляем так, как договаривались. До базы ни слова. Давай.
К приваде не стали подходить, обошли стороной. Мы на месте. Вид прекрасный. Медведь обглодал половину головы и съел всю рыбу. Придёт — никуда не уйдет. Ночью наелся, сейчас спит в защищенном месте. Валера замерз.
— Пришли слишком рано. Еще светло. Хочешь покурить?
— Покурю тебе пока! Видишь: туман спускается, весь дым внизу уйдет.
Валера вздохнул, согласился. Действительно, появилась дымка тумана. Это могло усложнить задачу. Из лугов тянуло холодной, завялой травой, сладковатым запахом ивовых листьев. С востока накатывалась косматая осенняя ночь. Я легонько толкнул Валеру локтем и кивнул в сторону тропы, по которой пришли. По ней враскачку шла туша медведя. Было видно, как перекатывались мускулы под рыжеватой шкурой. Мы не дышали. Зверь явно шел по нашим следам. Вот он остановился и шумно втянул воздух, поднял голову, огляделся, отвесив сизую нижнюю губу, медленно подошел к приваде и подцепил когтем коровью голову.
В едином грохоте прозвучали четыре выстрела. Медведь согнулся, высоко подпрыгнул и тут же мчался сквозь заросли. Снова и снова я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Меня бросало от страха, точно так же как и Валеру.
— Мы что, промахнулись? Ты сколько раз стрелял?
— Два. Ты пять раз стрелял.
— Последние три уже в угон.
В сто метрах, где сумерки уже сковывали небо, звериное рычание раздавалось вместе с хрустом ломаемых ветвей.
Давай, пока светит солнце. Какая неразбериха! Если нам удалось только слегка его задеть, то настоящий хаос начнётся.
Поднимаем всех. И собак тоже. Пошли. Пауза, подзаряжаемся.
Тропа погружалась во тьму. От медведя не было ни звука, что усиливало страх. Дошли до берега. Валера болезненно теребил снасти лодки, но никак не мог освободиться от простой задачи.
узлом.
Двигатель с легкостью запустился и негромко заработал. Я немного подождал, пока он прогреется, после чего мы бесшумно стали плыть по течению. На меня накатила апатия. Валера злобно курил и плювал в реку. Я тронул рычаг газа.
— Стой! Стой! Дай фонарь!
— Зачем?
— Вон, у проточки. Да дай же фонарь!
Медведь лежал на берегу, погружая голову в воду, словно от жары искал прохладу. С обрыва он скатился кубарем, окропив песок кровью. Несколько метров прополз и ушел в вечную охоту. Свобода. Безнадежность исчезла из его мыслей.
— Вот и хорошо! Вот и ладно! Пошли обдирать.
— Нет, я прошу: не нужно. Давай утром. Я сам спрыгну с лодки. Куда он уйдёт? Светлячков возьмёшь. Пусть познакомятся!
— Собак, говоришь?
— Давай подойдем ближе, ты проверишь, — и домой. Нужно выпить.
Согласен, нужно. Но сначала вымыться и избавиться от этих зловонных сапог. Больше так нельзя…
