Скалистые горы стали настоящим испытанием для группы охотников, которые попали в ледяную ловушку. Без жертв не обошлось
Каждую осень мы втроем с друзьями охотимся в дикой местности штата Колорадо — на лося, а затем на оленя во время сезона охоты в октябре. И думалось, что в этот раз все было как обычно.
Днем мы были в седле. Я поднимался на знакомые мне высоты 17 раз, поэтому даже езда на лошади ночью меня особо не беспокоила. Тропа пролегает через 10 миль (16 км) крутого базальтового каньона к озеру Турки-Крик, затем еще пять (8 км), прежде чем достичь лагеря в субальпийской тундре на высоте 11700 футов (3566 метров).
Пейзаж по пути — сплошные горки, перевалы и утесы. Красивый край. Пока он не повернется к тебе лицом. Ночь была ясной и лунной, и к 9 часам мы добрались до озера Турки-Крик. Направляясь к перевалу над озером, я услышал, как кто-то спускается к нам. Я узнал во всаднике одного из жителей Оклахомы, которые охотятся в лагере неподалеку от нашего.
— Мы уезжаем. Надвигается шторм. Сильно заметет, — сказал он.
Я сказал ему, что небольшой снежок нас отпугнет, и мы продолжили путь. Когда я, наконец, забрался в свой спальный мешок, к тому времени я не спал уже 40 часов, то буквально вырубился за минуту. А на следующее утро мы были по-настоящему рады, обнаружив, что выпал снег. Однако наш снежок оказался глубиной в фут (30 см). Наше снаряжение было надежным, а дров и еды – вдоволь, но пройдя около полутора миль (около 2,5 км) по колено в снегу, мы начали думать, что делать дальше.
Насколько мы знали, был еще один лагерь над озером Турки-Крик помимо нашего. После того как мы все-таки прервали нашу охоту, и пришли в этот лагерь, мы обнаружили в нем двух охотников из Миссури, которые отсиживались и ждали, когда утихнет снегопад. За чаем они рассказали, что слышали несколько выстрелов в лесу. Мы их тоже слышали, но не придали им особого значения.
А снег все еще шел. Остаток дня и всю ночь мы дежурили посменно, снимая налипший снег с наших палаток, чтобы они не рухнули под его тяжестью. Воскресным утром мы с напарником оседлали двух лошадей, чтобы посмотреть, как далеко мы сможем ускакать. Снег оказался по грудь лошадям. Я не проехал и сотни метров, как чуть не потерял своего скакуна в заросшем овраге.
Настроение в лагере начало портиться. Нам становилось скучно, и мы нервничали. Поэтому когда в тот день напарник заметил большого лося, бредущего вдоль хребта над нашим лагерем, все побежали за винтовками. Один из нас сделал выстрел и добыл зверя с первого раза.
Вернувшись в лагерь после разделки лося, парни отметили, что где-то в глубине леса слышали отдаленные выстрелы. Мы не знали, что с этим делать; мы думали, что мы единственные, кто достаточно безумен, чтобы охотиться в таком глубоком снегу. Нам потребовался час времени, только чтобы добраться до добытого выстрелом лося, настолько все было завалено им вокруг.
Снегопад продолжался четвертый день подряд, но на следующее утро мы наконец увидели солнце. Внезапно я решил, что должен уехать. Мы прекрасно держались, но наше фуражное зерно почти закончилось, и лошадям было трудно пробираться копытами по снегу. Я решил, что выйду и пришлю обратно вертолет с кормом и помощью. Мой друг делал все возможное, чтобы уговорить меня остаться.
— Не беспокойся об этом, — сказал я. — Как только я спущусь вниз на тысячу футов (чуть более 300 метров) или около того, снега там уже не будет. Я пройду это расстояние за пять или шесть часов. Поверь мне.
Это был один из поворотных моментов во всей этой истории, мое эпическое заблуждение. И для меня было бы лучше тогда, если бы мой напарник привязал меня к дереву.
Я натянул на себя одежду из полипропилена и шерсти, сверху дождевик, взял флисовые перчатки и теплую шапку. У меня с собой один классический охотничий нож, один швейцарский инструмент, 40 спичек, зажигалка и бумажник. Когда я собирался уходить, напарник вручил мне комплект для выживания с компасом, зеркальцем, свистком и еще несколькими спичками в водонепроницаемом футляре. Я также положил в карман четыре конфеты и вышел из палатки около 9:30 утра.
Тропа, по которой я ехал пять дней назад, к тому времени была самоубийственной. Огромные снежные карнизы ожидали схода лавины, и я знал, что пройти над озером Турки-Крик будет невозможно. Я решил спуститься по ручью до того места, где он впадает в рукав реки. Там я смог найти известную мне вьючную тропу. Это было путешествие длиной от 16 до 18 миль (25-29 км), и все под гору. Я верил, что глубокий снег скоро сойдет, и к вечеру я буду в городе.
Мне потребовалось почти полтора часа, чтобы добраться до леса в низине — снег там был таким же глубоким, как и на лугу. Только теперь под снегом была еще и решетка из поваленных кое-как деревьев.
В час дня я попытался развести костер, чтобы согреть пальцы ног. Ботинки промокли. Однако я не смог разжечь огонь из-за влажных поленьев, поэтому подержал ноги несколько минут на солнце, после чего продолжил путь. В 15:30 снег все еще доходил мне до бедер. Мне следовало сразу же повернуть назад, но я продолжал идти.
К 17 часам вечера мои пальцы на ногах так онемели, что мне пришлось остановиться. В конце концов, я врач; я знаю, как выглядит и ощущается гипотермия. И насколько эффективно она может убивать. По моим подсчетам, мне потребовалось бы в три раза больше времени, чтобы вернуться обратно в лагерь.
Я снова собрал немного дров, но не смог заставить свою зажигалку работать. Я попробовал спички, но они были влажными. Я перебрал все до единой — ни одной сухой.
К этому времени солнце уже опустилось за гребень, и я дрожал от холода. Я почувствовал прилив паники. Спички из набора для выживания были моей последней надеждой. Они сработали, но трут, который я наскреб, никак не загорался. Вскоре у меня осталось всего восемь спичек. Я добавил обгоревшие спички к растопке и попробовал снова. Безрезультатно.
Ненависть к самому себе закружила мою голову: я начал говорить вслух, проклиная себя за то, что покинул лагерь. Я не столько боялся смерти, сколько был разочарован – разочарован тем, что больше никогда не увижу свою жену и что не проводил больше времени со своей матерью.
Моя охотничья лицензия спасла мне жизнь. Поджигая восковую гильзу, в которой она находилась, саму лицензию и охранный сертификат, я добился того, чтобы трут загорелся. И снова начал верить в успех. Я провел всю ночь, суша одежду и ботинки с подветренной стороны стены, сложенной из спрессованного снега. Я также высушил все бумажки, что лежали в моем бумажнике.
Свою последнюю конфету я съел примерно в 8 часов утра следующего дня. В 14:15 того же дня я достиг знакомой мне развилки и добрался до начала нужной тропы примерно на закате. Через милю (1,6 км) я уже заползал в кабину своего пикапа как раз в тот момент, когда над линией деревьев пролетел вертолет.
Я нутром чуял, что кто-то меня разыскивает, поэтому позвонил знакомому, как только добрался до города. Я оказался прав: поисково-спасательный вертолет заметил наш лагерь ранее в тот день, и мой напарник с пилотом летали над лесом, пытаясь найти меня. Остальные охотники ждали в лагере; их должны были забрать самолетом на следующее утро.
Но мое облегчение сменилось ужасом, когда мой знакомый сказал мне, что те двое ребят из Миссури покинули лагерь в тот же день, идя по моему следу. Я знал, что они точно не смогут выбраться оттуда, ведя за собой лошадь и четырех мулов.
На следующее утро мы сделали несколько заходов по моему следу, но не смогли обнаружить пропавших охотников. Однако парни проявили больше здравого смысла, чем я. Они прошли примерно милю по моему следу, затем провели холодную, сырую ночь в горах и вернулись в лагерь. А после были эвакуированы оттуда вертолетом целыми и невредимыми.
Позже тем же вечером мы с одним из спасенных людей в нашей компании отправились к началу тропы, чтобы забрать грузовик миссурийцев, но обнаружили там совершенно новый пикап, погребенный под несколькими метрами снега. Мое беспокойство возросло, когда я вспомнил те винтовочные выстрелы, которые мы все слышали во время шторма. Я отогнал машину до дилерского центра в Оклахоме, узнал данные об автомобиле, а затем доехал до женщины, которая подтвердила, что ее друг и его младший брат охотились в Колорадо недалеко от места под названием Турки-Крик. Она ничего о них не слышала и уже начинала беспокоиться.
Выяснилось, что два брата собрали вещи и разбили лагерь на крутом дренаже над хребтом у озера Турки-Крик, примерно в трех с половиной милях (5,6 км) от нас. Шторм разразился в пятницу; к утру субботы мужчины покинули свой лагерь. Они взяли только спальные мешки, винтовки и минимум основного снаряжения, а потом начали пробираться вверх по крутому хребту со своими лошадьми. Вскоре животные начали падать. В конце концов, одна из лошадей была тяжело ранена, и одному из братьев пришлось ее усыпить. Вот тогда их ситуация действительно стала отчаянной.
Братья попадали во все более глубокий снег, и в субботу днем они решили переждать шторм. Промокшие, замерзшие, измученные и без крова, они забрались в свои спальные мешки на склоне горы. Шторм безжалостно бушевал еще три дня.
Когда поисково-спасательная команда нашла их в следующую пятницу, один из мужчин был уже три дня как мертв. Каким-то образом второй брат выжил в своем мокром спальном мешке, без еды и воды, с температурой и обморожением ступней. Я даже представить себе не могу, с какой болью он, должно быть, жил, зная, что потерял своего брата и что он тоже может незаметно умереть в снегах.
Шторм, убивший одного из охотников, за четыре дня намел до шести футов снега (1,8 метров). Позже выяснилось, что во время той бури помощник шерифа и поисково-спасательная команда района спасли 38 охотников, оказавшихся в ситуации на грани гибели.
