Коллектор нашей экспедиции Василий и я возвращались с дальнего маршрута. Так случилось, что мы основательно подзадержались, и потому явно не успевали засветло добраться до базы
Ночевать в лесу нам тоже не хотелось. И Василий предложил: «Давай завернем на кордон к леснику Афанасию Мукосееву, до него не больше пяти километров. Там и переночуем. А своим сообщим об этом по рации». В данном случае это было, пожалуй, самое разумное предложение. И мы двинулись на кордон…
Когда вошли во двор через распахнутую калитку и направились к дому, увидели, что на крыльце, положив голову на лапы, лежит огромный, палевого окраса барбос. При виде нас он как-то лениво встал, блеснув металлическим ошейником с шипами, и тем самым остановил нас. Он не лаял, не бросался, а только, не отрывая взгляда, минуты две смотрел на нас. Затем, видимо, не обнаружив ничего интересного, потянулся и, клацнув зубами, зевнул, обнажив белизну зубов и устрашающего вида здоровенные клыки. Мы даже оторопели. Невольно возникла тревожная мысль: такая пасть может запросто перекусить руку или ногу. Переглянувшись, мы отступили и замерли в нерешительности. Тут же я увидел, что слева за крыльцом лежит точно такая же вторая собака.
Из затруднения нас вывел вышедший из дома хозяин Афанасий Сазонович. Поздоровавшись, он успокоил: «Не бойтесь, мои собачки мирные, просто так не обозлятся». Мы с Василием поднялись на крыльцо и бочком, бочком (а вдруг?) прошли мимо пса. А он, растянувшись, вновь положил голову на лапы, закрыл глаза, не обращая нас внимания.
Пока хозяйка хлопотала у плиты, мы принялись расспрашивать Афанасия Сазоновича, откуда у него появились такие собаки, какой они породы. И вот что он рассказал.
— Порода — русская псовая борзая, а проще — волкодавы. Купил их щенками в питомнике, они породистые, одного помета, наверное, потому очень дружны и практически всегда вместе; как нитка с иголкой: куда один, туда и другой. Причем у них нет старшего. Поэтому и я не разделяю их: у них одна кличка на двоих: Громилы. На нее оба и отзываются. Посмотрите на внешний вид: узкое поджарое тело на длинных тонких ногах; это природные бегуны, способные догнать самую быструю добычу…
Несколько лет назад к нам на охоту на волков пожаловали на вертолете большие военные начальники. Так вот, гоняясь на машине за волками, они утверждали, что зверь на полном ходу может пробежать 30 километров и лишь после этого останавливается. Мои же собачки, преследуя зверя огромными прыжками, настигают любого волка не дальше 10 километров. Вот такая получается интересная арифметика…
Афанасий Сазонович помолчал и добавил:
— А догнав волка, берут его в шоры.
— Что такое шоры? — не сговариваясь, спросили мы.
Лесник объяснил, что шоры — это способ удержания волка на одном месте. Догнав хищника, собаки сначала подают голос, чтобы хозяин знал, где они находятся, после чего вдвоем заходят с боков, хватают волка зубами за уши и осаживают назад. В таком положении ждут охотника. Словно понимают: нельзя рвать или кусать шкуру зверя; иначе можно повредить, сделав ее менее ценной. А в шорах удобно: можно просто прикончить волка или, если есть заказ, доставить его живым заказчику.
— Иногда с их помощью, — сказал Афанасий Сазонович, — удается неплохо заработать… Как известно, волки для выведения потомства устраивают логово недалеко от селения. Надеются схватить легкую добычу — отбившихся от стада теленка или овечку. Мои собачки вылавливают волка и волчицу, а я выкапываю из норы волчат. Везу их в город, регистрирую в областном обществе охотников, получаю за них положенную по закону премию: очень даже приличные деньги, а щенков передаю в зоопарк… Вот такие у нас замечательные собачки.
Ночевали мы с Василием в комнате недалеко от входа в дом. Ночью я вышел на крыльцо покурить. Вскоре ко мне присоединился хозяин дома. В лунном свете хорошо были видны овцы, ночевавшие на лугу.
Глядя на них, я спросил:
— Афанасий Сазонович, вы не боитесь, что волки могут ненароком задрать ваших овец?
— Нет, это напрочь исключено. Волки очень умные звери и потому понимают: за разбой их ждет жестокая расправа. Громилы немедленно возьмут их след и найдут, где бы они ни скрылись. Вот они и боятся даже близко подходить к кордону.
Лесник погасил окурок, помолчал несколько минут и продолжил рассказ.
— Прошлой зимой собачки помогли обезвредить очень опасного зверя — медведя-шатуна. Было это так… После крепких февральских морозов наступила будто весенняя оттепель, начал даже таять снег. Вода затопила берлогу, и косолапый вынужден был выбраться наружу. А вокруг зима и, естественно, никакого корма. Да еще и через три дня снова ударил мороз, а медведю некуда деваться. Вот он от безысходности и добрался до фермерского свинарника и принялся курочить его, пытаясь добраться до свиней.
Фермер немедленно позвонил мне, и я с собачками поспешил на помощь. Громилы, конечно же, подоспели раньше и уже отвлекали шатуна, не позволяя ему крушить свинарник. Быстрые, ловкие, они хватали его зубами за шерсть, злобный зверь отмахивался и даже пытался преследовать их. Да куда там! Собаки успевали увернуться и нападали снова и снова. Так продолжалось до тех пор, пока я не выбрал подходящий момент, чтобы, не задев собак, застрелить косолапого. А ведь медведь мог натворить немало бед! Благодарный фермер мне заплатил, а собачек угостил свининой.
Утром, прощаясь с гостеприимными хозяевами, мы с уважением смотрели на Громил, лежащих на привычных для них местах: один на крыльце, другой слева от крыльца. Они исправно несли службу на благо хозяев.
