Позднее утро быстро превращалось в день. Мы с Германном тихо шли против ветра, когда массивные красновато-коричневые силуэты двух благородных оленей появились в густом кустарнике перед нами.
Я заметил что-то похожее на огромные рога оленя, быстро скрывшееся за колючими ветвями дерева. В stunned я застыл и посмотрел на Германа, который молвил: «Подожди».
Я почти незаметно кивнул в ответ. Олени, вероятно, расположились на ночлег в кустах, прежде чем услышали наше приближение, однако густая растительность скрывала нас так же, как и их, по крайней мере, я так надеялся. Если не увидели и не учуяли, то, возможно, далеко не уйдут. После этого мы уже не видели никакого другого движения и не слышали никаких звуков, кроме непрекращающегося трепыхания голубей в верхушках деревьев.
Егерь указал рукой, приглашая двигаться вперед осторожно, шажок за шажком, стараясь не привлекать внимания в густом лесу. Я увёл взгляд с тропинки вперёд на свои ноги, пытаясь не повредить даже самую маленькую веточку. Прошли ещё метров пятьдесят или около того, туда, где, как мы видели, исчезли оленьи рога. И вот они снова появились в поле зрения. Над зарослями, словно толстые ветви старых дубов, возвышались самые невероятные по размеру рога, которые я когда-либо видел. Два великолепных рыжих оленя спокойно паслись в кустарнике более чем в семидесяти метрах от нас; солнечный свет пробивался через настоящий лес из колючек и играл зайчиками на боках рогачей.
Герман расположил палки для стрельбы, а я положил на них «Винчестер» .300 Win Mag и принялся рассматривать оленей в оптический прицел. Оба зверя казались величественными, но егерь прошептал: «Тот, что впереди, крупнее». Я сразу сосредоточился на нем, и в этот момент он поднял голову и с подозрением посмотрел в нашу сторону. Я напомнил себе не обращать внимания на стойку и сосредоточиться на жизненно важных органах, которые были частично скрыты густым кустарником.
Выстрелив, я сразу засомневался, не попала ли пуля слишком высоко, но через мгновение убедился, что олень убит. Быстро проведя по затвору, я для полной уверенности всадил вторую пулю в рогача. Подойдя к павшему «монарху» с Германом, мы услышали хруст ломающихся веток и увидели второго оленя, который тут же скрылся в кустах. Я присел на колени, чтобы почтить трофей, и от размера его рогов перехватывало дыхание.
«Бесспорно золотой медалист этот олень! — заявил Герман. — Ему, наверное, одиннадцать или двенадцать лет».
Считал отростки: десять с одной стороны, семь с другой. Олень был крепким, тело у него крупным, шкура гладкой красноватой. Март был — до роаре, или брама, как называют в Аргентине гон оленя, еще рано.
После окончания фотосессии два помощника Германа быстро разделывали оленя с помощью пары огромных ножей. Герман предложил вернуться в лодж для обеда, но я не торопился уходить, завороженный искусством мастеров, орудующих традиционными ножами гаучо. Как выяснилось позднее, им удаётся с такой же сноровкой обрезать ветку дерева или нарезать кусок стейка.
Олень — первое, что приходит на ум охотникам на крупную дичь, когда вспоминают об Аргентине. В 1906 году оленей из Европы завезли в провинцию Ла-Пампа. Им понравилась новая среда обитания, и при хорошем управлении популяция росла и процветала. Хозяева мест утверждают, что для оленя жизнь прекрасна: много еды и мягкий климат круглый год. В результате у оленей Южного полушария вырастают огромные рога. Но не размеры рогов делают Аргентину самым популярным местом охоты в мире, привлекающим ежегодно более 20 000 охотников (больше, чем все страны Африки вместе взятые), а вездесущий ушастый голубь.
Стаи, состоящие из миллиона особей, причиняют вред сельскому хозяйству, уничтожая до 30 % урожая. В связи с этим фермеры поощряют приезжих охотников отстреливать голубей. Заядлые охотники съезжаются со всего мира для этого. Кордова — самое популярное место для охоты на голубей, предгорья Анд — для оленей, а провинция Ла-Пампа подходит тем, кто хочет попробовать все виды охоты.
Расположение провинции Ла-Пампа в центральной Аргентине делает её идеальной для охоты на птиц и крупную дичь. По этой причине я привёз здесь и винтовку, и дробовик, пройдя таможенное оформление. Цель — испытать лучшее из мира охоты. Этот рай для охотников, примерно в 150 километрах к северу от столицы Санта-Роза, напоминал мне Африку своей местностью и атмосферой. Ландшафт с широкими пространствами высокой травы, окружённых густым кустарником и колючими деревьями, похожими на мескитовые, а также огненные закаты, окрашивающие горизонт каждый вечер, вместе с волнением при виде Южного Креста над потрескивающим походным костром, всё это заставляло вспоминать чёрный континент.
Аргентинская культура богата и самобытна. Охотники наслаждаются сытным полуденным асадо, за которым следует долгая послеобеденная сиеста. Поздние ужины непременно сопровождаются бокалами превосходного местного мальбека. Кажется, что каждый местный житель пьет мате из тыквы с помощью соломинки. Если вам повезет, вы увидите гаучо верхом на рабочем скоте в традиционной одежде, легко ездящих верхом в седлах, подбитых овчиной. И над всем этим парят кажущиеся бесконечными стаи быстрых и дерзких охотничьих птиц, которых местные жители называют паломас.
В первый аргентинский день меня разбудил раскатный птичий хор. Как я узнал позже, пампасы — это дом для множества пернатых, в том числе шумных стай зеленых попугаев, хохлатых каракаров, орлов, мухоловок и дятлов. Голуби огромными массами летают повсеместно, взлетая с деревьев зыбучими черными облаками и проносясь над головой свистом крыльев.
Мягкий климат центральной Аргентины позволяет проводить круглогодичные посадки и сбор урожая в шахматном порядке, что обеспечивает голубям изобилие корма и способствует их размножению. Я читал о невероятном количестве этих птиц, но все равно было удивительно стоять в поле и наблюдать, как тысячи птиц летят над головой. Образ жизни в Аргентине предполагает поздние ночи и долгую дневную сиесту, поэтому мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к этому, но для охоты это оказалось очень удобно.
Каждый день начинался утренней охотой на голубей, сытным обедом и продолжительным отдыхом днем. Вечером выслеживали оленей или антилоп гарна, а затем при наступлении темноты — кабанов или хищников. Ужин подавался в 23:00 или полночь, после чего несколько часов сна давали возможность прожить еще один день в полевых условиях.
Коттедж окружали поля кукурузы и подсолнухов, так что до места охоты на голубей было недалеко. Четыре или пять стрелков обычно рассаживались вдоль края поля или линии ограждения и стреляли в птиц при их пролете над головами. Хотя у нас не было персональных «птичьих мальчиков», как во многих лоджах, гиды Германа периодически ходили вдоль линии, снабжая нас напитками и всем необходимым. Маленькие голуби были молниеносны и осторожны. Говорят, голуби могут летать со скоростью 80 км в час, и я этому верю.
Я быстро научился не обращать внимания на пролетающих мимо птиц, поскольку уже давно включили бы форсаж. Вместо этого я сосредоточился на приближающихся и перекрестно летящих голубях, которых часто ронял на носок собственного ботинка. После нескольких часов, проведенных в поле, гиды заезжали за нами на грузовике. Меня, усталого, слегка загорелого и ухмыляющегося, обычно находили в окружении стаи голубей и рядом с кучей пустых гильз.
Помимо оленей, в наш список крупной дичи вошли гарна и дикие кабаны. Кабаны преимущественно ведут ночной образ жизни, я охотился пару ночей, но ни разу их не наблюдал. Патагонских зайцев, серебристую лисицу и черно-белого грызуна вискача мне удавалось видеть. Я надеялся добыть еще и антилопу гарну, которого интродуцировали из Индии, и сегодня он процветает в центральной Аргентине наряду с благородным оленем. Эти животные значительно меньше наших вилорогов, у них высокие, закручивающиеся рога и черная красивая шерсть, из-за чего получили свое название. Я провел несколько приятных часов, выслеживая этих милых, неуловимых маленьких антилоп, но каждый раз они уходили от меня в густом кустарнике.
Однажды поздно вечером я сидел на возвышении с гидом Маттео. Маттео ненадолго отвлекся от работы над глиняной печью и грилем для барбекю, чтобы помочь мне найти черного оленя, которого он называл антилопой. Я плохо знаю испанский, а добродушный Маттео ни слова не говорил по-английски, поэтому мы вдоволь насмеялись, пытаясь с разной степенью успеха общаться. С приближением вечера примерно в 350 метрах от нас из кустарника появились черно-бурые антилопы. Я изучал их в бинокль, затем повернулся к Маттео, который делал то же самое. Он посмотрел на меня с усмешкой и сказал: «Великолепно!».
Это приятно, но стадо насчитывало дюжину самцов. Все казались мне прекрасными, хоть я и не эксперт. Пока стадо медленно двигалось к нам, я наблюдал за животными, но различий между ними не нашёл. Когда они начали приближаться к нашей позиции, я вдруг вспомнил в ограниченном испанском словаре одно слово и выпалил его с вопросительной интонацией: «Todos?» («Все?») Маттео с энтузиазмом кивнул: «Si! Todos!»
Отлично, задача стала проще. В 120 метрах стадо остановилось и нервно топталось на месте. Решил, что стрелять нужно сейчас или никогда. Один симпатичный рогач стоял в стороне от стада. Прицелился в него и выстрелил.
Пуля поразила легкие, мужчина пробежал двадцать метров и упал мертвым. Спутники скрылись в лесу мгновенно. Когда закат окрасил небо в оранжевый цвет, мы подошли к добыче.
Темнокожий самец антилопы завершил мое аргентинское сафари ярким впечатлением.
