Летняя рыбалка наполнена сладкой тихой радостью и ожиданием простого чуда, когда на заре седые от росы луга, прорезанные извилистой тропинкой, вдруг закончатся на берегу небольшой речки, в тёплой воде которой всплескивает мягким хвостом подлещик и посверкивает серебряными искорками нежная уклейка. Нет-нет, да и ударит в осоке чей-то нетерпеливый хвост и сразу всполошится река.
Стремительный след протянется к середине речки, брызнут в разные стороны мальки-верховки и ударит уже хвост в азартной атаке, которая, вероятно закончится поимкой добычи. А зелёная щучка-травянка уже идёт в заросли кувшинки, разворачивая плотвичку в пасти головой вперёд. И снова тихо на реке. Только плавится верхоплавка, пуская тихие круги на речной воде, уже тронутой алым светом зари.
Карасёвая тропа
Этот прудик в небольшой деревне зарыбил карасями мой дядька, Василий. Переселившись из города на свою дачу, теперь уже, видимо, на постоянное жительство, он стал всерьёз обживаться и про округу не забывал. На одном из прудов, в который он также запустил карасей, местные жители вскоре и соревнования начали проводить по рыбной ловле. До того там расплодились эти неприхотливые к деревенским условиям рыбы, выживающие в гусином Эльдорадо.
Если взглянуть на гусиные стаи, облепившие воду белым покрывалом и поднимающие страшный базарный гвалт, то понимаешь, что караси – это настоящие экстремалы и чемпионы по выживанию, если не брать в расчёт бактерии, живущие в кипятке у подводных вулканов.
Гуси-то мало того, что орут ни свет, ни заря до позднего вечера, как будто их режут, так они, извиняюсь, ещё и «какают» всей своей многочисленной общиной прямо в воду…
Но мы сегодня приехали на другой прудик. Здесь тихо и чисто. Гуси где-то в других местах пасутся. Оставили машину у деревни, спустились к пруду и стали располагаться на его берегу.
У сыновей поплавочные удочки по пять метров длиной. У меня – шестиметровка, ещё из стекловолокна, тяжёлая. Это потом из Питера мне пришлют лёгкую как пёрышко углепластиковую красавицу, тоже длиной шесть метров, но её держишь за комель одной кистью и не чувствуешь какого-либо «напряга».
Набросали прикормки, которую я составил из каши по салапинскому рецепту, и готовой карасёвой смеси, кажется, «Делфи». Не стал мудрить с прикормками. Карась ведь, не лещ…
Но карась здесь оказался хитрее леща. На удочки сыновей брали одни лишь ротаны. Лишь у меня карась клевал, причём попадались неплохие для маленького пруда экземпляры – под триста граммов.
Сыновья косились-косились, наконец, не выдержали:
– Колдуешь, что ли, пап?
– Нет, парни, тут дело, похоже, не в шаманстве. Видимо, там, дальше, русло идёт речки или ручейка, которое когда-то перегородили, чтобы пруд образовался. Глядите, спуск поплавка у меня больше, чем у вас. Значит, там ямка. Вот в ней и держится, видимо, рыба. На течении, пусть и слабом. Жарко ведь сейчас, вода цветёт. А там хоть какое-то движение.
– А как быть? Удилища не сделаешь длиннее.
– Мы сейчас из ваших удочек болонские снасти соорудим.
Нашлись у меня катушки-безынерционки лёгкие, уже с леской. Такой запас всегда нужен. Поставили на удочки, добавили груза на леску и – вперёд! Теперь сыновья наловчились дальше меня забрасывать.
И результат дальних забросов стал виден сразу. То и дело сыновья тащили из воды самых разнокалиберных карасиков.
Теперь уже и мне временами приходилось поглядывать с лёгкой завистью на моих удачливых рыболовов…
На малой реке
Фидерные удилища китайского и советского происхождения в этот раз оставляю дома. Хотя эти самоделки отлично работают на малой реке, но для чистоты эксперимента беру с собой только фирменный фидер с тестами 60-90-120, а также – лёгкую углепластиковую удочку, и – в путь.
Тихая заря, тяжёлое небо за спиной, мокрая дорога, а на реке уже по крапиве зашуршал настоящий проливной дождь. Серую воду взбили и сморщили удары ветра, прорывавшегося сквозь лиственный сырой лес, дубы, корявые ломаные сухостоины и береговое мелколесье.
И сразу на воду упали ветки, сбитые сильными порывами ветра, принесло откуда-то сухую траву и бросило наотмашь на серую воду, покрытую сеткой дождя.
Уже не привыкать к каверзам погоды. Ладно, не растаю. Главное прикрыть камеру и фотоаппарат полиэтиленовой плёнкой. Собираю в кучу всё капризное и чуткое к сырости хозяйство, закрываю плёнкой и готовлю рыболовные снасти.
Сегодня решил в качестве эксперимента из маховой углепластиковой удочки сделать симбиоз донки и фидера. К чему эти эксперименты? Поплавочная удочка, как и фидер, вполне самодостаточные снасти сами по себе.
Но дело в том, что на прошлой рыбалке убедился, что мощный фидер, предназначенный для дальних забросов на большой реке или пруду, здесь приходится всё время «одёргивать», чтобы крючок и кормушка не оказались на ветвях липы, которая густо разрослась на обрывистом противоположном берегу, раскинув ветви как раз по ходу забросов фидера. Можно, конечно, разок прицельно закинуть и заклипсовать шнур на катушке, но всё равно хлопотно всё это.
Поплавочная удочка летом работала здесь отлично, но сейчас, когда по реке пошёл разный лесной мусор, который всё время цеплялся за поплавок, устраивая перед ним целые заломы-свалки. Непонятно, почему так много этого мусора образовалось на реке.
Но тут вспоминаю, что уже не одна бобровая плотина выросла поперёк русла за короткое время. Видимо, речные лесные водные мужички решили всерьёз обосноваться в этих местах. Ниже моего песчаного бережка поперёк реки лежит мощное дерево и явно упало оно не от старости. И у каждой такой плотины скапливается весь мусор, который разбивает ветром и волнами.
И вот эта масса теперь время от времени наваливается на поплавок. От этого поплавок просто снимается с места и волочит за собой вниз по течению набор из грузил. Поэтому-то я и решил соорудить снасть знакомую и близкую сердцу, которой мы обычно ловим весеннюю плотву на речке Рутке. Только там у нас были тяжёлые стеклопластиковые удилища с колокольчиком на гибкой вершинке.
После успешного дня ловли крупной волжской сороги, поднимающейся на нерест, просто руки отваливались от взмахов и подсечек стеклопластиковой «шестиметровкой». Сейчас же у меня удочка лёгкая, как пёрышко. Хотя она также длиной шесть метров, но весит всего четыреста десять граммов, что позволяет держать её одной рукой за самый комель без всяких усилий. К тому же бланк идеально сбалансирован и упруго-гибок, без хлыстоватости.
И вот теперь углепластиковая маховая удочка снабжена у меня лёгкой кормушкой-пружиной и фидерным бубенцом на втором колене перед вершинкой.
Фидер забросил рядом на русловую бровку. Дальше уже начиналась яма, которая расположена под обрывом противоположного берега. Самое место для ловли.
Но первая поклёвка случилась именно на мою хитрую донку-фидер. Вершинка удилища резко качнулась, и тут же забренчал бубенчик. Подсечка! На леске упирался подлещик, не крупный, но у меня и снасть не на леща или карпа. Основная леска диаметром 0,17 мм, а поводок – 0,1 мм. Поэтому приходится брать подлещика подсачеком.
Вскоре последовала ещё одна поклёвка, слишком резкая для подлещика. Точно, не серебристый увалень сидел на крючке, а яростный окунёк, вскинувший свой колючий гребень-корону. Его тоже пришлось брать подсаком, поскольку хоть и не горбач это был, но вполне увесистый «матрос», которому ничего не стоило оборвать поводок.
Потом донка принесла ещё пару подлёщиков и несколько небольших плотвичек.
На фидер была одна реализованная поклёвка и подлещик попался, наверное, самый крупный из пойманных за утро, но когда его выводил на поверхность, то казалось, что тащу настоящего матёрого леща-«полторашника», так тяжёло поднималась рыбина на поверхность. Но это был именно некрупный подлещик, граммов триста-четыреста весом, только висел он на леске так, словно его распяли.
Он был подбагрен крючком второго поводка и совершенно не мог сопротивляться. А поднимался со дна подлещик в почти горизонтальном положении, что и давало иллюзию поимки крупной рыбы.
В этот раз явно выиграла хитроумная лёгкая донка, а в повседневной жизни – маховая поплавочная удочка, у которой оснастку сменить – только пристегнуть к вершинке. А оснастки намотаны на мотовильца и находятся в рыбацкой сумке.
Вот таким получилось это тихое утро с изредка моросящим грибным дождём и сладкой весёлой тоской в душе.
