
Несколько лет назад на мысе у входа реки в озеро вспыхнул пожар. Сгоревшие деревья, упав в воду, сформировали несколько завалов. Такие естественные убежища стали местами охоты для хищных рыб, прежде всего налимов.
Налим — рыба холоднолюбивая, в более сильный мороз становится более активным. С поздней осени и всю зиму жители нашего посёлка с успехом ловят его на жерлицы.
В февральский вечер я установил три жерлицы с наживкой из ершей — любимого «блюда» налимов — в лунки. Утром следующего дня обнаружил: снасти вытащены на лед, а живцы съедены. Остались лишь колючки.
Вопрос сразу возник: кто мог это сделать? Иногда рыбу со снастей снимали пьяные мужчины из поселка. Но мини-ерши им вряд ли понадобились бы. Насадил на крючки жерлиц новых живцов, опустил снасти в лунки и сверху накрыл лапником.
К сожалению, утром вновь случилась беда с жерлицами: лапник из лунок исчез, а пойманные на крючок рыбки — живец и налим — съедены. Оставлась только небольшая часть хвоста налима.
Меня эта ситуация сильно привлекла, и я подумал попробовать выяснить, кто меня обманывает. Нужно наблюдать.
На сей раз поместил в ямки два удилища, но без приманки. Внимательно просмотрел окрестности и определился с позицией на возвышенном берегу, в углублении под поваленным деревом. Расстояние отсюда до ямок – двести метров.
Через бинокль всё будет видно, происходящее поблизости. Вечером поставил в яме палатку.
Всю ночь, задолго до солнца, я шел к месту засады. Рядом с палаткой скинул лыжи, следы прикрыл еловыми ветками и вошел внутрь.
Присел на рыболовном ящике. Несмотря на то что основательно утеплился, от неподвижного сидения ноги сначала «затекли», затем их начал одолевать ползучий холод. Пришлось время от времени энергично шевелиться.
Время словно остановилось, капли минут с трудом ползли. Холод всё же пробивался сквозь одежду, но я стоял терпеливо: жажда узнать истину о грабителях была сильнее дискомфорта.
В ожидании не было конца, казалось. Но, когда я замерз достаточно сильно, в оконном проёме палатке начали проявляться серые отблески темноты, предвещавшие долгожданный новый день.
С биноклем осматриваю лунки. никого. Когда окончательно высветлел день, на льду появились сойки. С громкими, резкими криками «чжээ-чжээ, чжээ-чжээ, чжээ-чжээ» бойко шныряли около лунок, но так ничем не угостились и улетели. То же самое ожидало и вскоре появившихся кукш.
Сороки беспокойно затрещали, меня это встревожило, и в тот же момент с территории поселка показались две собаки. Были они крайне осторожны: порой останавливались, разглядывали окрестности, подслушивали…
Увидев лунки, когда солнце осветило их, я внимательно разглядел их по окрасу.
Это псы жительницы Светланы Селедкиной. Она с сожителем нигде не работали, перебивались случайными заработками: искали металлолом на помойках, в сезон собирали и продавали ягоды. Без дохода занимались воровством.
ВMeanwhile барбосы, убедившись в спокойствии, начали извлекать леску из воды. Одна собака взяла в зубы рогатку жерлицы и отходила от лунки. Ее подруга следила, чтобы вытащенная мокрая леска не запуталась на неровностях льда.
Из воды без задержек вынули леску первой жерлицы. Удивление вызвало то, что на крючке ничего не оказалось.
Воры так расстроились, что мне показалось, будто между собой взглянули. Шавкалы никак не могли поверить в пустоту западни и одна из них, стоящая ближе к лунке, заглянула туда: может быть добыча просто выпала. Увы…
Не мешкая, псы взялись за вторую жерлицу. Когда большая часть лески оказалась на льду, дело неожиданно застопорилось: видимо, голый крючок зацепился за нижний край лунки. Несколько раз оба пса, зажав леску в зубах, энергично дергали ее. Однако она не поддавалась. Но псы не сдавались и продолжали тянуть леску. В конце концов крючок то ли оторвался, то ли разогнулся, но псы все-таки вытащили леску на лед. И вновь их ждало разочарование.
Глядя на их действия, я невольно думал о том, как должны у плохих хозяев голодать собаки, чтобы есть сырую рыбу, да еще и ворованную. Теперь, когда стало ясно, кто воры, я вылез из палатки и громко крикнул:
— Ну что, ворюги, поживились?
Псы от неожиданности присели, потом, не оглядываясь, убежали прочь и через мгновение скрылись в кустах. Не знаю, продолжали бы селедкинские псы воровать мои снасти или нет, но я больше в тех местах рыбачить не ходил.