Рассказываем дальше о событиях с путниками, заблудившимися ночью во время открытия сезона охоты на уток в кривандинских болотах.
Магия Мещеры. Том первый. «Остаться здесь невозможно».
Фонарь едва освещал ямки наших следов. С остатками сил мы стремились выбраться из этого места, натягивая ноги и стараясь не сбиться с пути. Свет фонаря постепенно гас. Не знаю, сколько времени прошло – минуты или вечность. Голова кружилась, ноги от ходьбы по мягкому пеплу становились тяжелыми, но я еще различал бороздки наших следов. Вдруг фонарик погас. Мы снова оказались в полной темноте.
— Капец, пришли! — сказал я и рассмеялся.
Мне вспомнился анекдот: одноглазый вел ночью слепых к девушкам легкого поведения. Когда он веткой выколол второй глаз, закричал: «Капец, пришли!», а остальные подхватили: «Здравствуйте, девушки!» Я рассказал анекдот, но все молчали, наверное, подумали, что я глуп. Мишка попытался светить зажигалкой, но толку не было.
Извлек аккумулятор, покусал его зубами, постучал о стволы, вернул на место. Фонарик вновь загорелся тусклым светом. Через несколько метров пепла не было видно, оказались на твердой земле. Это дало надежду. Но следов нет. Делать нечего, надо рисковать и идти прямо. Раз проходили по твердому — значит, должны выйти к лесу. Главное, не зайти опять в пепел.
Пройдя немного дальше, я заметил под ногами дорогу. Сел на корточки, кое-как разглядел наши следы, и фонарный свет замерцал маленьким огоньком на спирали лампы.
— Всё, путь наш открыт. До цели совсем недалеко, скоро подойдём.
Вдруг все посветлело. Моя голова вынырнула из тумана, я огляделся. Луна поднималась над лесом, заливая бледно-голубым светом округу. Впереди чернел лес, а сзади вся низина была заполнена белым плотным туманом, словно молочное озеро в полный штиль.
Раздел между туманом и чистым воздухом был настолько четким, что я не видел своего тела. Воздух над холодным туманом был очень теплым. Я повернулся и заметил, как из белой массы показалась голова Мишки, затем Светы и Славы. Мы стали подниматься вверх, постепенно выходя из молочного облака. Вышли, как из воды: остатки тумана напоминали морскую пену, брошенную волнами на берег.
Дойдя до края леса на холме, завороженно наблюдали за молочным морем, залитым лунным светом. Слева, вдалеке поблескивали окна базы торфоразработчиков. Справа на горизонте вдоль берегов озера виднелись верхушки деревьев, растущих вдоль дренажной канавы. Воздух в лесу был таким теплым, что согрелись моментально.
Нет сил было продолжать движение. В лесу останавливаемся, бросаем рюкзаки и начинаем собирать хворост для костра. Только Славка боится заходить в лес, сидит у рюкзаков, ломает ветки и складывает их в кучу. Вскоре загорается костер, его свет наполняет поляну, играет на стволах старых сосен, расслабляет, успокаивает. Света быстро режет колбасу, хлеб, огурцы, помидоры. достаем бутылку водки. Все делается почти без слов. Выпиваем немного. Славка держит стопку и не пьет. Практически силой заставляем его выпить.
Алкоголь подействовал, стресс ушёл, тело стало свободным. Допили. Я поведал о случившемся со мной. Спросил: «А вы видели огонь?» Нет, никто ничего не замечал. И Миша рассказал, что произошло с ним.
Когда ты ушёл, мы стояли в кромешной тьме и прислушивались. От мертвой тишины звенело в ушах. Ждали тебя, а тебя не было. И вдруг услышали топот, словно огромный табун лошадей мчался в темноте. Звук нарастал, топот приближался. Казалось, ещё мгновение — и невидимое стадо растопчет нас. Я заорал: «Лежать!» Светка с Славкой упали на землю лицом вниз, закрыв голову руками. Я выстрелил дуплетом в надвигающуюся на нас массу. Невидимое стадо раскололось, пронеслось с двух сторон возле нас. Даже ветром обдуло.
— Думал, что всё. Никогда не выйдем, — почти не шепнул Слава.
— Я так же испугалась, что чуть не потеряла сознание. И ты исчез! Руки до сих пор дрожат, — с тревогой сказала Светлана.
— Считал, что нас погубят, — добавил Миша. — Что же происходило? Как выбрались? По сей день жужут мурашки…
— Кому рассказать — не поверят, — сказал я.
Допив бутылку, мы расслабились, даже пытались шутить. Ужас постепенно уходил. Наелись, согрелись, успокоились и легли спать прямо у костра на теплой августовской земле. Кто когда уснул, никто не помнил, только проснулись почти все сразу, примерно в десять часов. День стоял жарким, солнечным, ни дыма, ни тумана не было. Только вдалеке дорога на базу уходила в черную, горелую землю. Утренняя зорька давно закончилась. Не было слышно ни одного выстрела. За тридцать минут по еле заметной тропке добрались прямо в карьеры. Человек пять местных черустинских охотников со знаменитым егерем-поэтом Москальцом были на месте и очень обрадовались встрече.
По обыкновению, угощение по случаю встречи, по случаю открытия. Рассказ наш особого впечатления не произвёл: мол, здесь бывало и хуже. Крики мои и выстрелы остались незамеченными. Даже тумана в карьерах никто не заметил.
Вечерняя зорька обрадовала всех победителей трофеями. Затем вновь наступил праздник: застолье, веселье, смех и рассказы. Егерь декламировал свои стихи. Пламя костра, запах болота, перекликающиеся утки в карьерах — всё то, за чем душа стремится в такие дикие места. После утренней зорьки вместе с местными на тракторном прицепе добрались до машины. Здесь попрощались, обещая обязательно снова вернуться.
встретиться.
Эта охота завершилась так. Долгое время, вспоминая и рассказывающие о произошедшем, я чувствовал холодное ощущение мистического страха.
